Лапка, которая спала на ходу, с усилием приоткрыла
слипающиеся глаза:
– Ну что ты, ма-а?!
– Посмотри, – шепнула Нина, – у
нас на кухне свет горит. А ведь нас дома нету!
– Нету, – согласилась Лапка. –
Потому что мы во дворе стоим… Да ты что, мама, это, наверное, папочка приехал!
Самое простое объяснение, однако Антон только
вчера утром звонил и распинался, что никак, ни под каким видом не сможет
вернуться на выходные. Так что это вряд ли имеет место быть Лапкин «папочка».
Выбор других вариантов невелик: или Нина сама забыла погасить свет на кухне,
или… или не сработал «ревун». И теперь из ее нового сервиза пьют чай непрошеные
гости. Или потягивают из толстостенных стаканов заветный французский коньячок,
к которому Антон позволял себе прикасаться только при больших стрессах…
А может, и не пьют они ничего и не потягивают.
Может быть, сосредоточенно укладывают в коробки аппаратуру и увязывают в узлы
Антонову дубленку, Нинину норковую (из кусочков, правда, но это детали!)
греческую шубку, выбрасывают на пол книги в поисках тайника, опрокидывают в
свои бездонные карманы шкатулку с драгоценностями, стоящую на туалетном
столике…
Нина обернулась. Вон там, около первого
подъезда, телефон-автомат, но еще не факт, что он работает. И все равно надо
попытаться позвонить, не из автомата, так от кого-то из соседей. Вызвать
милицию! Пусть дома никого нет, пусть она сама забыла про свет, пусть ее
поднимут на смех и даже обматерят – учитывая вчерашний звонок киллера, нельзя
пренебрегать никакими правилами предосторожности!
Она уже дернулась было к телефону, как вдруг дверь
их подъезда распахнулась, оттуда вырвалась темная кудлатая тень и, громко
фырча, ринулась прямиком к Нине, волоча за собой тщедушную женскую фигурку.
– Тэффи, привет! – зевнула Лапка.
– Добрый вечер, Виктория Павловна, –
поздоровалась Нина.
Собака по имени Тэффи – поразительно глупый и
добродушный шнауцер – прыгала вокруг них, норовя лизнуть Лапку в лицо и
положить передние лапы на Нинины плечи. Виктория Павловна моталась за ней, как
консервная банка, привязанная к хвосту, но справиться с собачьим дружелюбием,
как всегда, не могла.
Эта парочка была во дворе притчей во языцех.
По утрам, часиков этак в шесть, самое позднее – в половине седьмого, Тэффи
вытаскивала на прогулку свою едва одетую хозяйку, которая в ярости рычала,
забыв о том, что ее слышно во всех окрестных домах:
– Ты все равно будешь меня слушаться! Я
тебя одолею, потому что я человек. Я личность, а ты собака! Я сильнее тебя!
– Р-рав! – задорно огрызалась Тэффи
и исчезала в соседнем дворе, а в кильватере у нее влеклась несчастная
«личность» Виктории Павловны.
– Ой, Ниночка! – обрадовалась
соседка минутной передышке: нетерпеливая Тэффи уже задрала ногу возле
ближайшего дерева. – Будьте осторожны на площадке. Не вздумайте позвонить
в дверь: какой-то негодяй у нас на площадке снял кнопки со всех звонков, вы
можете себе представить? И лампочку выкрутил! Приехал Антон Антонович, вот
буквально полчаса назад, и как его не убило током, я просто ума не приложу! Это
же чудо, что мой Феля как раз решил пойти проверить почту и открыл дверь, а то
еще одна минута – и… – Она схватилась за сердце одной левой – правая рука
мертвой хваткой держала Тэффи. – Феля так переволновался, что у него чуть
приступ не начался. Вы представляете, что было бы, если бы он не открыл дверь?!
– Извините, я что-то не поняла, –
робко пробормотала Нина. – Феликс Иванович пошел за почтой, а в это время
Антон… Антон приехал, что ли?!
– Ну да, я же говорю, – закивала
Виктория Павловна, и тут окончательно проснувшаяся Лапка, закинув голову,
завопила на весь двор:
– Это папочка свет на кухне включил, а
никакие не воры! Пошли, мама, ну пошли, хватит болтать!
– Извините, Виктория Павловна! –
только и успела крикнуть Нина, и Лапка затащила ее в подъезд с тем же напором,
с каким встрепенувшаяся Тэффи понеслась на поиски вечерних приключений.
Лифт работал, через несколько мгновений Нина с
Лапкой оказались на своей площадке. И правда – лампочка не горит, а в тусклом
свете, падающем из дверцы лифта, видно, что вместо кнопки электрического звонка
справа от двери с цифрой 101 зияет дырка. Впрочем, в ту же минуту дверь
распахнулась, и Антон, щурясь, встал на пороге:
– Нина? Лапка? Где вы, интересно, ходите?
Лапка повисла у него на шее, обхватив руками и
ногами.
– Э, потише! – недовольно буркнул
Антон, подхватывая ее одной рукой – в правой он сжимал отвертку-индикатор и
электрический фонарик. – Ты меня когда-нибудь с ног свалишь.
– Привет, – Нина чмокнула губами
возле его щеки. – Мне Виктория уже рассказала об этом кошмаре. Ну и денек!
А что, здорово тебя могло бы дернуть? И почему ты вернулся, что-то случилось?
Ты же вроде бы собирался до вторника быть в Москве?
– Дернуть, золотко, это не то
слово, – неприятно усмехнулся Антон, отступая в глубь коридора и давая
Нине возможность запереть дверь. – Ты сегодня вечером имела шанс без
особых хлопот остаться вдовой.
– Ну уж… – недоверчиво протянула
Нина, однако мурашки невольно пробежали по спине.
– Да уж! – Антон поставил Лапку на
пол и легонько подтолкнул: – Давай, беги спать, девуля!
Она жалобно посмотрела на отца, но не посмела
ослушаться – побрела в ванную.
Нина раздула ноздри – ее всегда бесило это
подчеркнутое равнодушие Антона к дочери, – но тут же вспомнила вечернее
происшествие и попыталась выразить хотя бы подобие сочувствия:
– Антоша, мне так жаль…
– Жаль, что ты шлялась невесть где, когда
должна была дома сидеть и мужа ждать, – с тем же неприятным оскалом
ответил он. – Понимаешь, если бы наш неугомонный Феля не вылез за почтой,
я уж точно влип бы в эту кнопку, и неизвестно, сколько б меня тут било и
дергало, пока не отпустило бы. А ведь о том, что при поражении электрическим
током первым делом нужно делать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание,
очень мало кто знает. Так что же, мне тут подыхать предстояло, пока ты где-то
моталась? И зачем было ребенка с собой таскать в такую пору?!
– Не могла же я ее одну бросить, –
пролепетала Нина, как обычно, чувствуя себя совершенно беспомощной перед
несправедливыми упреками Антона. – И потом, мы нигде не мотались, мы еще
вчера уехали к Инне на дачу. Знал бы ты…
