– Ну, давайте, – наконец спохватился
отец. – Нам пора домой.
– Ничего, – сказала Нина. – Вы
ведь где-то там, наверху, живете?
– Ну да, прямо напротив остановки.
– Правда? Я тоже. Так что пойдемте, я
Лапку еще немножко понесу. Пусть спит.
Руки начали уставать, но Нина ни за что бы не
призналась в этом, шла еле-еле, оттягивая неизбежную минуту разлуки.
И вот подъезд – в серой панельной пятиэтажке
напротив точно такой же Нининой.
– Ну что, попрощаемся? – улыбнулся
парень.
В это время Лапка с новой силой прижалась к
Нине и тихонько захныкала, словно не желая с ней расставаться.
– О господи! – смятенно вздохнула
Нина. – Давайте я вас лучше до квартиры провожу.
Вошли в подъезд, который почему-то показался
гораздо светлее и чище ее собственного. И кошками там не пахло.
Антон жил на втором этаже. Жаль, что не на
пятом.
– Знаете что, – проговорил молодой
отец, и Нина крепче стиснула руки, испугавшись, что он возьмет девочку, даже не
дойдя до дверей. – Вы не смогли бы зайти ко мне и уложить Лапку спать?
Понимаете, если вы сейчас уйдете, она проснется – это будет истерика на всю
ночь.
– А ваша жена? – робко спросила она.
– Я живу один с дочерью, вы разве еще не
поняли? – сквозь зубы выговорил он. – Моя жена давно умерла, –
эти слова были произнесены чуть слышным шепотом. – Но Лапка об этом не
знает и все время ищет маму. Кидается ко всем…
– Ко всем? – с острым приступом
ревности повторила Нина, и парень резко мотнул головой:
– Да нет, это я неточно выразился. Она
смотрит на всех женщин, особенно внимательно на таких, как вы, с короткими
русыми волосами и серыми глазами, высоких, молодых, но к вам она как-то
особенно прилипла. Ох, господи, извините, что я горожу! Вас, наверное, семья
ждет, ладно, извините…
– Открывайте дверь, – сердясь на
себя за то, что голос дрожит от счастья, буркнула Нина. – Никто меня не
ждет. Я тоже живу совсем одна, даже без детей.
И они вошли в квартиру.
Через неделю Антон перехватил ее в коридоре и
сдавленно пробормотал: «Не уходи! Останься! Неужели ты не видишь, неужели ты до
сих пор не поняла, что нужна не только Лапке, но и мне? Мне!»
И она осталась, потому что не хотела уходить.
Не от Антона, если честно. От Лапки!
* * *
Антона забирала из больницы Инна. Наверное,
она и впрямь была близкой подругой жены, потому что многое знала об их доме.
Например, где лежат вещи (привезла Антону сумку с одеждой, качество которой его
приятно удивило), как открываются замки в их квартире и даже – как отключается
жуткий «ревун», охранное устройство.
– Что, правда так сильно воет? –
полюбопытствовал Антон.
– Лучше не пробовать, – кивнула
Инна, проворно отпирая замки: Антон, сколько ни старался, не мог вспомнить,
который ключ подходит к которому из них. – Один раз ты забыл его
выключить, так соседская собака на тебя потом месяц бросалась, хотела насмерть
закусать.
– Собака! – Антон передернул
плечами. – Слушай, я помню…
Инна живо обернулась, даже ключ уронила.
– Помню, вроде бы собак я не любил. Так?
Или ты этого не знаешь?
– Знаю. – Она подняла ключ. –
Собак очень любила Нина, а тебе больше нравились кошки. Лапка предлагала
завести и котенка, и щенка, но вы предпочли не заводить никого.
Кошки! В больнице была толстая наглая кошка,
которая ходила по палатам и собирала дань с больных, устраивая настоящие
истерики. Персонал носился с ней как с писаной торбой.
Антон покачал головой. Неизвестно, как раньше,
но сейчас кошки ему уже не нравились.
Этот незначительный разговор заронил ему в
голову интересную мысль. И все время, пока они с Инной ходили по трехкомнатной,
но какой-то неудобной, тесноватой квартире, она как бы экскурсию проводила,
показывая: «Вон там кухня, ты всегда сидел за столом с этой стороны, у окошка;
это Лапкина комната, это все ее кассеты, она больше всего любила мультики
смотреть; а это гостиная; а это спальня», – он так и сяк поворачивал в
голове свою мысль, как бы прицениваясь к ней со всех сторон.
