Егор потом, когда все поуспокоились, под
настроение рассказал Николаю, в какой острый момент вернулась тетка. Ну, это
было круто для любого, а уж богомольной старой деве показалось, будто она
угодила прямиком в ад! Результатом стало очищение и освящение оскверненного
жилья, а также суровое завещание. Тетку даже не смягчило, что Егор потом
сделался примерным семьянином, в то время как Николай продолжал вести довольно
рассеянный образ жизни. Но он так и не женился, словно пропитанная монашеским
духом квартира налагала на него некий отпечаток. Ей-богу, он даже не приводил к
себе женщин, а старался встречаться на их территории! Его вполне устраивал
такой образ жизни, но что-то в последнее время завелись в голове крамольные
мыслишки, мол, так и одичать недолго, а после целого дня в Чкаловске он
почувствовал, что готов сдать свои тщательно охраняемые рубежи без боя. Было бы
только кому!
Переехали реку – довольно широкую, это не
Волга, конечно, и даже не Ока, но очень приличного разлива. Названия Николай не
заметил, спросил было у Витька, но тот словно и не слышал: сидел, скорбно
стиснув рот, и ожесточенно крутил баранку.
Вообще-то они должны были вернуться вчера…
Собственно, невелика хитрость: забрать из Чкаловска девочку, сломавшую ногу и
руку, катаясь на велосипеде, и отвезти в Нижний, в Институт травматологии. Эта
девочка по имени Валюшка приехала в гости к родне, а ее семья жила в Нижнем, и
теперь отец с матерью места себе не находили от беспокойства. Они бы ее сами
перевезли, но имелось подозрение, что произошло смещение позвонков, к тому же у
девочки от рождения было слабое сердце, поэтому Валюшку требовалось
транспортировать согласно всем медицинским правилам, на машине «Интенсивной
терапии». Это была дорогая услуга, но поскольку Валюшкин отец мог себе это
позволить, почему нет?
Поехали, но в Чкаловске у Витька случилось
что-то необъяснимое с двигателем, пришлось возиться целый день, едва сделав
дело за полночь. Решили по ночной дороге судьбу не пытать, тем более что Витек
валился с ног, а выехать рано утром. Валюшкин родитель обрывал телефон, сама
девочка тоже капризничала, да и в больницу ей требовалось поскорее, поэтому
сорвались ни свет ни заря, чуть забрезжило, хотя Николаю смерть как не хотелось
подниматься с этой мягчайшей в мире перины, выбираться из-под этого теплейшего
пухового одеяла и подниматься из-за стола с этими вчерашними, на скоровородке
разогретыми, вкуснейшими пирогами с капустой, пирожками с вареньем и блинчиками
с мясом. Жуть, конечно, если подумать, эту пищу не назовешь здоровой и легкой,
сплошные калории, холестерин, канцерогены, но до чего же они были вкусны, эти
канцерогены! Разве получишь такое удовольствие от жидкой каши или мюслей,
которыми обычно начинал день Николай? Вот как надо завтракать! И чтобы у плиты
непременно стояла такая улыбчивая женщина, как Валюшкина родственница, тоже
Валентина: пышная, рубенсовская, можно сказать, просто съел бы ее вместе со
всеми этими сдобными пирогами!
«Жениться, что ли? – вяло думал Николай,
глядя в блеклое сентябрьское утро, которое занималось за окном. – А на
ком?» Странно, что среди его знакомых не было ни одной толстушки. Сам тощий, и
подруги его все были прехудющие. В постели ему иногда приходила на память
фразочка из Блока:
В его ушах нездешний, странный звон:
То кости бряцают о кости!
При этом Николай внезапно начинал хохотать и
портил все интимное дело. Некоторые из дамочек всерьез считали его психом и
старались больше не встречаться. Да и на здоровье!
Итак, он ехал и всерьез вспоминал всех своих
знакомых на предмет обнаружения хоть одной холостой толстушки. Как выяснилось,
более или менее округлыми формами обладала только одна женщина, да и та –
замужняя. Мужа ее Николай однажды видел и, помнится, позавидовал ему, хотя пирогами
и счастьем в той квартире совсем не пахло, а пахло, если честно, тоской и даже
смертью.
Его передернуло от воспоминания. Как близко
она была к смерти, та женщина! И если бы не они с Палкиным… Николай стянул на
горле растянутый ворот свитера, покрепче запахнул куртку.
– Вот же свинство! Целый месяц стояли
хрустальные погоды, а сегодня – такая мерзкая серость. Как нарочно!
Витек ничего не сказал, только крепче стиснул
зубы; по щекам заходили желваки. Наверное, он подумал, что это свинство
началось еще вчера, только этого никто, кроме него, не пожелал заметить.
Они проехали несколько деревень. Николай
поглядывал на таблички с названиями, однако пока не встретилось ничего,
затмившего недавно промелькнувшую Карабасиху. Да и наименование реки, близ
которой она стояла – Тросца, – тоже звучало свежо и оригинально.
– Ну, как вы там? – обернулся он в
салон, однако ответа не последовало: Валюшка, лежавшая на носилках под одним из
знаменитых пуховых одеял, спала, да и Люба кемарила, привычно свернувшись на
неудобном креслице.
– Ох ты! – вскричал в эту минуту
Витек, вильнув вправо и вовремя уйдя от обгонявшего их джипа. – Гонится за
кем-то, что ли?
– Кто они, куда их гонят, что так жалобно
поют, домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают? – пропел Николай,
однако Витек снова опустил на лицо забрало вселенской мизантропии и даже не
улыбнулся.
Впрочем, они тоже шли на хорошей скорости и
вскоре увидели этот джип вновь, когда тот проезжал через очередную деревню и
был вынужден сбросить скорость. Более того, они его даже обошли, потому что
водитель что-то искал в «бардачке» и ехал, по прежним параметрам, еле-еле.
Уже был близок поворот на Пурих, на самом краю
крохотной деревеньки стоял смешной балаганчик с надписью «Горячие сосиски».
Николай вспомнил, как Витек канючил вчера, что ему дико хочется перекусить, и
просил остановиться здесь, но Николай убедил его, что в этой придорожной
харчевне может быть только одна сплошная синтетика. А потом, в Чкаловске, они
только и делали, что ели экологически чистые пироги, даже Витек, копаясь в
двигателе, ел, поэтому его «экология» была несколько осквернена мазутом и
всякой такой пакостью, и все это закончилось оргией завтрака, после которого на
такие вот «Горячие сосиски» и смотреть тошно…
В это мгновение Николая швырнуло к дверце, в
один голос вскрикнули Витек и Люба, а дальше все начало свершаться с
сумасшедшей скоростью.
Джип, вновь обогнавший их, резко вильнул,
вынудив «Скорую» прижаться к обочине, а потом его понесло налево, на встречную
полосу, куда как раз в это мгновение вырвался из-за поворота «Форд», который,
похоже, не обратил на знаки ограничения скорости никакого внимания.
Ни тот, ни другой водители уже ничего не могли
сделать. Две машины сошлись в лобовом ударе, и Николай отчетливо услышал
кошмарный, неестественный грохот и скрежет, а еще через миг его ослепила
вспышка.
