Дебрский чуть не выронил трубку.
Еще одно новое ощущение! Оказывается,
материться приятно только самому, становиться же объектом крепкого мата –
совсем напротив! Какое-то время он молча слушал – не из вежливости, конечно,
чтобы не прерывать даму, а просто растерявшись от неожиданности. И смутно
вспомнил, что вроде бы не первый раз с ним такое происходит: он выслушивает
набор крутейших матюгов от этой загадочной Катерины Петровны…
Его тактика принесла свои плоды: то ли
словарный запас иссяк, то ли женщина уже высказала, что хотела, однако ее речь
сделалась более удобопроизносимой:
– Наконец-то додумался позвонить! Ты что
же, гад, не говорил, что больше не живешь на Ванеева?
Дебрский мысленно пожал плечами. Он не знал,
почему не сообщил Катерине Петровне о своем переезде – более того, он и самого
этого переезда не помнил! Очевидно, они с Ниной обменяли квартиры и перебрались
сюда после свадьбы. И, видимо, тот, прошлый Дебрский не хотел, чтобы об этом
стало известно Катерине Петровне.
Ну что же, его где-то можно понять!
– Я телефон оборвала! – разорялись
на том конце провода. – Кое-как умолила тех людей, которые теперь в твоей
квартире живут, дать мне их старый телефон, так он, оказывается, уже изменен!
Что ж ты, сукин сын, теще не сообщил номерочек? Я тебя заказывала даже по
справке – нету, говорят, в справочной такого номера телефона, не значится у нас
Дебрский! Скрываешься? Опять с этой блядью Кошкой связался? Я ей тоже звонила –
и тоже номер сменился, тоже в справочной нету. А Ритка-то где? Почему мне не
звонит? Я ей наказывала: как найдешь мужа, так немедленно позвони, а она уже
чуть не две недели будто под лед провалилась – молчит. А ты чего заткнулся?
Отвечай, раз позвонил!
Ну, во-первых, у Дебрского за все это время не
было ни мгновения слово вставить. А во-вторых, он онемел от изумления.
Теща? Катерина Петровна – его теща?!
Но Инна, помнится, говорила, что у покойной
Нины несколько лет назад погибли родители… Точно, он даже видел фотографии их
похорон в каком-то из альбомов. Значит, Катерина Петровна – мать его первой
жены, тоже, между прочим, покойной.
Но тогда кто такая Рита?!
Инна пытается разыскать ее у Катерины
Петровны, однако та ничего о ней не знает, уверенная, что Рита поехала к
какому-то мужу. Возможно, Рита – сестра первой жены Дебрского, тоже дочка
Катерины Петровны? Тогда вопрос, почему мать ждет сведений о ней от Антона?!
Или она к нему, как бывшему родственнику, в гости поехала? Но зачем, с какой
радости? И если поехала, то куда делась? Чуть не две недели назад, говорит эта
теща…
А за последние две недели в жизни Антона
Дебрского немало чего произошло, и, прежде всего, он попал в аварию, потерял
жену… в смысле, вторую жену…
– Да чего молчишь-то? –
надсаживалась на том конце провода Катерина Петровна. – Алло, слушаешь?
«Не бросить ли трубку?» – в смятении подумал
Дебрский, внезапно осознавший, что боится продолжения этого странного
разговора. Кстати, а с какой «блядью Кошкой» он снова связался? Неужели еще при
жизни первой жены – а как, кстати, ее звали? – у него была любовница? Ни
Нину, ни Инну Катерина Ивановна не может иметь в виду, ведь Антон познакомился
с обеими чуть больше года назад, а тут явно идет речь о старых связях.
«Наш Дебрский бабник, – пропел кто-то в
голове, – наш Дебрский бабник! Наш Дебрский бабник, бабник хоть куда…»
– Мы с тобой как договаривались, когда ты
Риточку забирал? – разорялась бывшая теща. – Что вы с ней хоть раз в
неделю будете звонить! Думаешь, у меня за ребенка сердце не болит? Как она там,
моя маленькая Лапка? Вспоминает свою няню Катю?
Какую еще Риточку он забирал?! Откуда?
И вдруг до Дебрского дошло, что речь идет о
его дочери. Забирал он ее у няни Кати – ну ясно, у бабушки, у Катерины
Петровны! Девочку, значит, тоже зовут Рита, так вот как ее зовут! А то все
Лапка, Лапка… Ну, хоть одна полезная информация просочилась. Правда, о своем
родстве с этой матерщинницей он предпочел бы ничего не знать и не ведать.
Подумаешь, бывшая теща!
– С Лапкой все в порядке, – выдавил
из себя Дебрский, собираясь побыстрее свернуть разговор. – Она сейчас у
деда…
И прикусил язык. Однако было поздно.
– У какого еще деда? – насторожилась
Катерина Петровна. – А? У какого деда, спрашиваю? У тебя же нет никого,
никакой родни, ты ведь по жизни один как перст и гол как сокол. Антон! Куда
девал девчонку? Или ты… – Голос ее внезапно сел. – Или ты, не дай
бог, женился? Антон, да отвечай, сука ты сучайшая! Неужели завел себе кого-то?
Побойся бога! При живой жене?!
Дебрский покачнулся.
То есть как это – при живой жене?
Получается, он был женат трижды? Две жены
умерли, третья жива? И вдобавок у него есть Инна, а также какая-то неведомая
«блядь Кошка»?
Да, воистину: наш Дебрский бабник… Бабник в
квадрате! Нет, в кубе! Вернее, в пятой степени, потому что женщин всего пять –
бабник в квинте, что ли? Но еще не факт, что это все его женщины…
Да ну, чепуха. Тут что-то напутано. Катерина
Петровна – бабушка Лапки, тьфу, Риточки… Нет, лучше называть ее Лапкой:
во-первых, привычнее, да и имя Рита Дебрскому отчаянно не нравится, наверняка
дочку назвали так без его согласия. Итак: раз Катерина Петровна – бабушка
Лапки, значит, Лапка – дочка ее дочери, первой жены Дебрского, той, которая
умерла… А от чего, кстати, она умерла? Нина погибла при аварии, а эта умерла,
наверное, от болезни.
Или… не умерла?
Его даже качнуло, и от этого неосторожного
движения перекрученный телефонный провод невзначай надавил на рычажок. В трубке
послышались гудки.
– Алло! – вскрикнул Дебрский, но
было поздно: разъединилось, надо перезвонить.
Он уже уткнул палец в восьмерку, как вдруг
покачал головой: не надо перезванивать. Зачем? Чтобы опять выслушивать матюги
Катерины Петровны? Это возможно только в малых дозах, и свою порцию он на
сегодня поимел с избытком. И вообще – он сегодня всего поимел с избытком!
А кстати, откуда он взял, что его первая жена
умерла? Да Инна же сказала!
Хотя нет, если хорошенько припомнить, Инна
ничего такого не говорила. Она упомянула, что Лапка любила Нину как родную
мать, что-то в этом роде, а Дебрский спросил: «Ты хочешь сказать, Нина моя
вторая жена? А первая умерла, что ли?»
Инна пожала плечами, и он счел это движение
достаточно красноречивым ответом. Однако ни слова не было сказано насчет смерти
первой жены – черт, да как же ее все-таки звали?!
