Теперь он этот рычаг нашел.
– Почему ты называешь себя седьмым? – спросила Элис. – Ты им все равно врешь, почему не восемь, не тридцать восемь?
– Не стоит впадать в грех тщеславия. И преувеличивать не надо. Людям надо говорить то, во что они готовы поверить.
Жизнь подтвердила его правоту.
– Тебе не поверят, – сказала тогда Элис.
– Куда они денутся, – усмехнулся генерал. – Это же их тайный страх. Черный зверь подсознания. Они шестые по счету в плане генетической реконструкции человека. И прекрасно понимают, что эксперимент можно продолжать и дальше.
Элис это было неинтересно. Пожав плечами, она легкомысленно бросила:
– Тебе следует рекламировать мыло на телевидении.
В этом вся Элис. Если предмет ее не интересует, он просто перестает для нее существовать. Пока что ей все сходило с рук. Но рано или поздно, думал генерал, возмездие наступит. Отвергнутая реальность вернется кошмаром. Навалится на человека без всякого предупреждения и затянет в омут безумия. А Элис и так в некотором роде ненормальна.
Столкнувшись с Джейсоном Тавернером, шестым, генерал применил свой излюбленный трюк.
– Нас было очень мало, – сказал он, присев на край огромного дубового стола. – Четверо, если точно. Один уже умер. Так что осталось трое. Я не имею ни малейшего понятия, где они. Между нами еще меньше контактов, чем между вами, шестыми.
– Кто вас разработал? – спросил Джейсон.
– Дилл-Темко. Как и вас. Он отвечал за группы с пятой по седьмую. Потом он вышел на пенсию. И, как вы наверняка знаете, умер.
– Да, – вздохнул Джейсон, – мы были потрясены.
– Мы тоже, – скорбно произнес Бакмэн. – Дилл-Темко был нашим родителем. Единственным родителем. Известно ли вам, что перед смертью он продумал схему подготовки восьмой группы?
– Какими бы они были?
– Это знал только Дилл-Темко, – произнес Бакмэн, чувствуя, что психологическая игра складывается в его пользу. Но… одно неверное утверждение, одно лишнее слово – и все рухнет.
Генерал рисковал. И это ему нравилось. Ему вообще нравилось играть против более сильного противника, делать ставки вслепую. В такие минуты он казался себе непобедимым.
Нажав на кнопку, Бакмэн произнес:
– Пеги, принесите нам кофе, сливки, все, что положено. Спасибо. – Он пристально посмотрел на Джейсона Тавернера.
Любой, кто хоть раз встречался с шестыми, узнал бы в нем шестого. Мощный торс, массивные мышцы спины и рук, крупная красивая голова. Большинство обычных никогда не знали, что перед ними шестой. Они не обладали опытом генерала. И его глубокими познаниями. Как-то раз он сказал Элис:
– Они никогда не победят. Никогда не будут управлять моим миром.
– У тебя нет мира, – ответила ему сестра. – У тебя есть только офис.
На этом их спор и закончился.
– Мистер Тавернер, – напрямую спросил Бакмэн, – как вам удалось изъять ваши документы, удостоверения, микрофильмы и даже целые досье из всех баз данных на планете? Мне такое казалось немыслимым.
Генерал пристально смотрел на красивое стареющее лицо шестого и ждал ответа.
Глава 16
Что мне ему ответить? – думал Джейсон Тавернер, молча глядя на полицейского генерала. Рассказать о том, что случилось? Это будет довольно трудно, потому что на самом деле я сам ничего толком не понимаю.
Но может быть, седьмой поймет… Одному богу известно, на что они способны. Попробую, решил он, объяснить все.
Однако что-то ему помешало. Ничего не буду говорить, решил Джейсон. Теоретически он может сделать со мной все, что угодно. Он генерал, у него власть, он седьмой, власть его безгранична. И мне не следует об этом забывать хотя бы из чувства самосохранения.
– То, что вы шестой, – произнес Бакмэн после некоторого молчания, – заставляет меня взглянуть на все несколько иначе. Тут задействованы и другие шестые? – Он пристально посмотрел Джейсону в глаза. Это было неприятно и мешало думать. – Похоже, мы столкнулись с первым конкретным случаем, когда шестые…
– Нет, – перебил Джейсон.
– Нет? – Бакмэн продолжал буравить его взглядом. – Хотите сказать, что другие шестые здесь ни при чем?
– Я знаю только одного шестого. Это Хизер Гарт. Она считает меня тщеславным грубияном. – Последние слова Джейсон произнес с горечью.
Бакмэн удивленно поднял брови – он не знал, что знаменитая певица Хизер Гарт была шестой. Хотя, если подумать, все сходится.
– Если мисс Гарт – шестая, может, есть смысл пригласить и ее? На консультацию. – Полицейские эвфемизмы легко слетали с его языка.
– Давайте, – сказал Джейсон. – Пропустите ее через свои жернова. – Тон его стал резким и грубым. – Покажите ей. Бросьте в трудовой лагерь.
Вы, шестые, подумал про себя Бакмэн, не очень-то жалуете друг друга. Генералу уже приходилось сталкиваться с подобным отношением, и это его всегда удивляло. Элитная группа, созданная для поддержания моральных стандартов общества. На деле же они превращались в ничтожества – и все только потому, что терпеть не могли друг друга. Про себя Бакмэн рассмеялся; внешне он позволил себе слегка улыбнуться.
– Вы удивлены? – спросил Джейсон. – Не верите мне?
– Это не имеет значения. – Бакмэн достал из ящика стола коробку сигар «Кеста Рей» и маленьким ножичком срезал кончик с сигары.
Джейсон Тавернер с любопытством наблюдал за собеседником.
– Сигару? – предложил Бакмэн и протянул коробку.
– Никогда не курил сигар, – сказал Джейсон. – Если бы стало известно, что я… – Он осекся.
– Стало известно? – переспросил Бакмэн, внутренне насторожившись и почуяв добычу. – Кому известно? Полиции?
Джейсон не ответил, кулаки его сжались, дыхание стало учащенным.
– Существуют ли круги, в которых вы хорошо известны? – спросил Бакмэн. – Например, интеллектуалы в исправительных лагерях? Из тех, что переписывают и распространяют рукописи на оберточной бумаге?
– Нет, – покачал головой Джейсон.
– Может быть, в музыкальных кругах?
– Уже нет, – сдавленно произнес Джейсон.
– Вам приходилось записываться?
– Не здесь.
Бакмэн продолжал, не моргая, изучать собеседника. За долгие годы он в совершенстве овладел этим искусством.
– А где же? – спросил генерал едва слышно. Он специально задал вопрос таким голосом. Тон завораживал и мешал разобрать подлинный смысл произнесенных слов.
Но Джейсон Тавернер промолчал.
Чертовы шестые, раздраженно подумал Бакмэн, начиная злиться на самого себя. С ними такие штучки не проходят. Мой трюк в любую минуту могут раскусить.
