– Исполняет баллады. Как и я.
– Давайте послушаем вас еще раз.
Джейсон с готовностью направился к музыкальному ящику. Ему показалось, что на этот раз Мэри-Эн не понравилось.
– Что-то случилось? – спросил он.
– О, – вздохнула девушка. – Я всегда считала себя творческой личностью. Делаю вазы, рисую… Но я не знаю, насколько хороши мои изделия. Я не знаю, как это можно определить. Люди говорят…
– Люди вам наговорят все, что угодно, – перебил ее Джейсон. – Начиная от самого хорошего, кончая самым плохим. Если вы угождаете этим, – он постучал по солонке, – то вами недовольны те. – Он показал на чашку из-под фруктового салата.
– Должен же быть какой-нибудь способ…
– Существуют эксперты. Можете послушать их теории. Теорий у них хоть отбавляй. Они пишут длинные статьи и критикуют записи, которые вы сделали девятнадцать лет назад. Сравнивают между собой концерты, которых вы даже и не помните. А критики на телевидении…
– Но как сделать, чтобы тебя заметили? – Глаза девушки сияли.
– Извините. – Он снова встал из-за стола. – Мне надо позвонить. Надеюсь, я еще вернусь. Если нет… – Джейсон положил руку на плечо девушки. На белый вязаный свитерок, который скорее всего она связала сама. – Я очень рад, что мы встретились.
Послушно и тихо, как и все, что она делала, девушка наблюдала за тем, как он пробирался через толпу к телефонной будке.
Закрыв за собой дверь, Джейсон нашел в телефонной книге номер полицейской академии Лос-Анджелеса, опустил монету и набрал номер.
– Мне надо поговорить с генералом Феликсом Бакмэном, – сказал он и ничуть не удивился тому, что голос его задрожал. Слишком много на меня свалилось, подумал Джейсон. Кончая песней из музыкального ящика… Это просто невыносимо, черт побери. Я испуган. Я перестал ориентироваться. Может быть, мескалин еще не выветрился? С другой стороны, я ведь долетел сюда. Сам, за рулем. А это что-то да значит. Проклятый наркотик. Приход ты чувствуешь безошибочно, но сказать, когда он тебя отпускает, невозможно. Если он вообще когда-нибудь отпускает. Он либо навсегда накладывает на тебя отпечаток, либо ты начинаешь так думать. Ни в чем нельзя быть уверенным. Тебе говорят: «Эй, парень, у тебя все мозги выгорели», – а ты им отвечаешь: «Может, и так». Уверенным нельзя быть ни в чем, можно быть только неуверенным. И все из-за того, что ты опрокинул одну лишнюю чашечку, про которую тебе сказали: «Эй, парень, закинься и побалдей, получишь клевый кайф».
– У телефона мисс Бисон, – прозвучал в трубке женский голос.
– Пеги Бисон… – пробормотал Джейсон. Он глубоко вздохнул и выпалил: – Это Джейсон Тавернер.
– Да, мистер Тавернер! Вы что-то забыли у нас?
– Я хочу говорить с генералом Бакмэном, – произнес Джейсон.
– Боюсь, что мистер Бакмэн…
– Это касается Элис.
Наступило молчание. Потом Пеги Бисон сказала:
– Одну минуту, мистер Тавернер. Я позвоню генералу, может быть, он сумеет освободиться.
Щелчки. Пауза. Тишина. Наконец линия вновь ожила.
– Мистер Тавернер? С вами говорит Герберт Мэйм, начальник штаба генерала Бакмэна. Как я понял, вы сказали мисс Бисон, что речь пойдет о сестре генерала мисс Элис Бакмэн. По правде говоря, я бы хотел выяснить, при каких обстоятельствах вы узнали мисс…
Джейсон повесил трубку и молча прошел к столу, где Мэри-Эн Доминик доедала земляничный пирог.
– Вы все-таки вернулись, – улыбнулась она.
– Как ваш пирог? – спросил он.
– Чересчур питательный. Но вкусный. – Джейсон сел за стол. Лицо его было хмуро. Что ж, он сделал все, что в его силах, чтобы связаться с Феликсом Бакмэном. И рассказать ему об Элис. Только… что он мог бы ему рассказать, в конце концов? Тщетность потуг, обреченность всех усилий и намерений ослабляли его еще больше, чем чашка мескалина, которую дала ему Элис.
Если это был мескалин.
* * *
Последняя мысль открывала новые возможности. У него не было никаких доказательств, никаких свидетельств того, что Элис дала ему именно мескалин. Она могла дать что угодно. Почему, например, мескалин доставили из Швейцарии? Бессмыслица. К тому же по вкусу он не походил на органический продукт. Настоящая синтетика. Сделано в лаборатории. Может быть, многосоставный культовый наркотик. Или препарат, украденный из полицейских лабораторий.
Запись «Нигде ничего не случилось». Предположим, он услышал ее под действием наркотика. Равно как и увидел себя в списке музыкального ящика. Но ведь и Мэри-Эн Доминик услышала эту запись. Собственно говоря, она ее и обнаружила.
А две пустые пластинки? С ними как?
Размышления Джейсона прервал подросток в футболке и джинсах.
– Эй! Вы же Джейсон Тавернер! – Он протянул шариковую ручку и лист бумаги. – Можно попросить у вас автограф, сэр?
Рядом с парнем стояла очаровательная рыжеволосая девчушка в белых шортах, с соблазнительными грудками и без лифчика. Она возбужденно улыбнулась и затараторила:
– Мы всегда смотрим вас по вторникам. Вы такой классный! Вы такой же, как на экране, только более загорелый. – Груди девочки дружелюбно подпрыгнули.
Джейсон машинально расписался.
– Спасибо, ребята.
Теперь подростков было уже четверо. Возбужденно болтая, они удалились.
Люди за соседними столиками поглядывали на Джейсона и обменивались впечатлениями. Как обычно, подумал он. Как до того дня. Моя реальность просачивается обратно.
Его охватило неописуемое возбуждение. Возвращался его мир, его образ жизни. На какое-то время он его потерял, но теперь… теперь наконец он к нему возвращался!
Хизер Гарт. Я могу ей позвонить, и на этот раз она меня услышит. Не примет за надоедливого поклонника. Очередную сволочь.
Может, я существую только тогда, когда принимаю наркотик? Тот, что дала мне Элис?
В таком случае, подумал Джейсон, моя карьера, все двадцать лет, есть не что иное, как ретроспективная галлюцинация, вызванная наркотиком.
А произошло то, что действие наркотика закончилось. Кто-то – кто? – перестал мне его давать, и я проснулся в настоящей реальности, в вонючем обшарпанном отеле с разбитым зеркалом и клопами в матрасе. И оставался в том мире до сих пор, пока Элис не дала мне новую дозу.
Неудивительно, что она знала о моем телешоу по вторникам. Она сама его придумала при помощи этого наркотика. А две «мои» пластинки – обыкновенная бутафория, реквизит, чтобы усилить галлюцинацию.
Боже милосердный, так вот оно, оказывается, как!
А как же, подумал Джейсон, деньги, полный бумажник, с которыми я очнулся в отеле? Он машинально хлопнул себя по груди, ощутил приятную толщину пачки. Деньги на месте. Если в реальной жизни я прозябал в вонючих клоповниках Уаттса, откуда тогда взялись деньги?
