Сесили улыбнулась.
– «Анна» означает благодать – благодать, которую Господь подарил мне. Я подумала, что Ангел благословил меня тобой. И я теперь сделаю все, чтобы ты была счастлива и довольна жизнью.
Она протянула руку и ласково коснулась щеки дочери.
– Она разбила тебе сердце, да? Ариадна?
Анна потеряла дар речи. Так мама все знает… Вообще-то она всегда думала, что маме все известно… о ее любви к женщинам. И папе тоже. Но никогда до сих пор они об этом не говорили.
– Мне так жаль, – Сесили поцеловала Анну в лоб. – Моя милая, моя красавица. Я знаю, это не очень помогает, когда тебе такое говорят, но, поверь, потом придет другая и будет обращаться с твоим сердцем, как с драгоценным даром, – как оно того и заслуживает.
– Мама… – с трудом выговорила Анна. – И ты не возражаешь, если я никогда не выйду замуж? Если у меня не будет детей?
– Так много детей Сумеречных охотников остались сиротами – как когда-то и Ариадна Им всем нужен любящий дом, и, вполне возможно, когда-нибудь ты подаришь такой одному из них. Что же до брака… – Сесилия пожала плечами. – Говорили, что твой дядя Уилл не должен быть с тетей Тессой, а тетя Софи не может жить с дядей Гидеоном. И все же это не так, и, я думаю, и было бы не так, даже если бы брак был для них под запретом. Даже там, где законы несправедливы, любящие сердца все равно найдут способ соединиться. И если ты любишь кого-нибудь, я уверена, ты сумеешь провести с этим человеком всю жизнь, Анна. Потому что ты – самый целеустремленный ребенок, какого я встречала в жизни.
– Я не ребенок, – возразила Анна, улыбаясь растерянно и изумленно.
Да, Ариадна жестоко ее разочаровала, зато мама удивила – и в совершенно противоположном смысле.
– Тем не менее, – продолжала Сесили, – нельзя чтобы ты носила одежду своего брата.
Сердце у Анны упало. Ну, вот и приехали. Никакое понимание – даже мамино – не может простираться так далеко.
– Я думала, ты не знаешь, – тихо пробормотала она.
– Конечно, я знаю. Я же твоя мать, – сказала Сесили с таким видом, будто объявила, что она – королева Англии.
Она постучала пальцем по длинной коробке в лентах.
– Вот новый наряд для тебя. Надеюсь, ты сочтешь его достаточно подходящим, чтобы отправиться с нами сегодня на прогулку в парк.
Не успела Анна выразить протест, как по всему дому прокатился громкий и требовательный вопль.
Воскликнув: «Александр!» – Сесили устремилась к дверям, не забыв распорядиться, чтобы Анна незамедлительно переодевалась и спускалась.
Девушка мрачно и неохотно развязала ленты, придерживавшие крышку. Раньше мама уже много раз дарила ей платья… Что там – еще один пастельный шелк? Новый хитро скроенный ансамбль, призванный в наилучшем виде подать ее скромные округлости?
Бумажная обертка последовала за лентами, и Анна невольно ахнула.
В коробке оказался самый прекрасный на свете мужской костюм. Угольного цвета твид с тончайшей голубой полоской, идеально сидящий по фигуре пиджак. Восхитительный шелковый жилет блистательных оттенков синего дополнял накрахмаленную до хруста белую рубашку. Туфли, подтяжки – здесь было абсолютно все.
Как во сне Анна оделась и посмотрела на себя в зеркало. Все сидело просто изумительно: мама наверняка дала портному все ее мерки. И все же кое-что не годилось.
Анна сжала зубы, прошла через комнату и взяла ножницы. Снова встав перед зеркалом, она забрала в руку густую косу и замерла на мгновение. В ушах раздался голос Ариадны…
Я думала, ты понимаешь… мы можем урвать себе маленький кусочек счастья, прежде чем мир все равно разлучит нас.
Волосы приятно захрустели под ножницами и дождем посыпались на ковер. Она взяла еще прядь, потом еще – пока длины не осталось до подбородка. С новой стрижкой черты ее стали резче, рельефнее. Она еще немного укоротила спереди, доделала сзади – пока не осталось ровно столько, сколько нужно для джентльменской, зачесанной назад волны.
Вот теперь все идеально. Отражение уставилось на нее в ответ, изогнув губы в недоверчивой улыбке. Жилет сделал глаза еще ярче, брюки подчеркнули стройность ног. Теперь она могла дышать, даже несмотря на угнездившуюся в груди боль от утраты Ариадны. Возможно, она и потеряла девушку – зато нашла саму себя. Новую Анну – уверенную, сильную, элегантную.
Каждый день в Лондоне разбиваются сердца. Может быть, и она еще разобьет сердце-другое. Да, будут и другие – красивые девушки приходят и уходят, а ее сердце принадлежит только ей. И она никогда, никогда больше не будет вот так разрываться пополам.
Она – Сумеречная охотница. А Охотники держат удар. Она закалит себя и будет смеяться в лицо боли.
Вскоре Анна спустилась вниз. День уже потихоньку клонился к вечеру, хотя солнце еще ярко светило в окна. Этот день никогда не закончится.
Мама сидела в гостиной с чайным подносом и Александром в корзине у ног. Папа напротив нее читал газету.
Анна вошла.
Родители подняли глаза. Они разглядывали ее новый костюм, ее короткую стрижку. Она задержалась на пороге, готовясь принять любую реакцию.
Текли долгие секунды.
– А я ведь тебе говорил, что синий жилет – самое то что надо, – заметил Габриэль Сесили. – Он очень идет к цвету ее глаз.
– Я с тобой и не спорила, – сказала Сесилия, покачивая младенца. – Я просто говорила, что красный ей был бы тоже очень к лицу.
Губы Анны начали растягиваться в улыбке.
– Гораздо лучше, чем одежда брата, – одобрил Габриэль. – Вся эта сера и кислота ей на пользу не идет.
Сесили изучила новую прическу дочери.
– Очень разумно, – сказала она. – В сражении с волосами проблем не оберешься. Мне очень нравится. Присядь, – добавила она, вставая. – Побудь немного с отцом и братом. Я сейчас кое-что тебе принесу.
Когда мама вышла, коленки у Анны слегка подогнулись, и она опустилась на кушетку. Александр только что проснулся и теперь оглядывал комнату со всеми ее чудесами, будто в первый раз – как всегда делают малыши, пробудившись и обнаружив, что мир все еще тут, и со всеми его сложностями еще предстоит разбираться.
– Я понимаю, как ты себя здесь чувствуешь, – тихонько сказала она брату.
Он улыбнулся ей беззубой улыбкой и протянул пухленькую ручку. Она дала ему свою, и малыш ухватился за палец сестры.
Вошла мама. Она несла маленькую голубую коробочку.
– Знаешь, – сказала Сесили, садясь и наливая себе еще чаю, – родители не хотели, чтобы я стала Сумеречной охотницей. Они бежали от Конклава. И твой дядя Уилл…
– Я знаю, – сказала Анна.
Габриэль с любовью глядел на жену.
– Но я была Сумеречным охотницей. Я знала это уже в пятнадцать лет. Это было у меня в крови. Глупые люди много чего говорят, но внутри мы всегда знаем, кто мы такие.
