– Ч-чёрт!
– Не понял.
– Просто нам он пригодился бы больше.
– Мы и так забиты под завязку, – ворчливо возразил Пинчук. – Он бы уже не влез.
– Хорошо, – сказал Лобанов. – Ждём. – Повернулся к Шторкину: – Сколько вы всего привезли гидрокостюмов?
– Три, – сказал лейтенант смущённо. – В батиплав загрузили два. Один полковник велел оставить на «Десне» про запас.
– Он мне ничего не сказал.
Шторкин промолчал.
Через несколько минут в корпусе лодки под рубкой открылся люк запуска дронов. Конструкторы субмарины ничего выдумывать не стали и приспособили для этой цели трубы торпедных аппаратов диаметром 533 миллиметра.
В свете прожектора «Краба» стал виден водолаз.
– Ваня, прими, – сказал Лобанов.
Комов исчез в хвостовом отсеке.
Вскоре послышались негромкие постукивания, жужжание створок шлюза, голоса людей, и в кабину батиплава буквально вполз океанолог экспедиции, вытирая потное лицо голубым полотенцем.
– Приветствую, товарищи. – Он пожал всем руки. – Я, честно говоря, не водолаз, еле добрался. В костюме очень жарко.
– Он не включил систему вентиляции, – пояснил появившийся следом моторист.
Шторкин засмеялся.
Лобанов посмотрел на него недовольно, и сконфуженный лейтенант уступил пассажирское сиденье эксперту.
– Садитесь, пожалуйста.
Шпачков сел, кинув взгляд на экраны обзора.
– У вас нашатырём пахнет.
– Приходится пользоваться, – пожал плечами Пинчук.
– Пассажир принят, – доложил Лобанов Брайдеру.
– Расскажите мне об «осьминогах», – попросил Шпачков. – Какие они, как движутся, как себя ведут.
– Сами увидите, – пообещал Лобанов, поднимая батиплав над лодкой. Идём к конусу. Парни, расскажите, что знаете.
Пересекли зал с давно успокоившимися подводными и надводными кораблями, достигли арки прохода в соседний зал.
– Смотрите в оба! – предупредил Лобанов.
– Я бы подождал лодку, – пробормотал Комов.
– Ваня, да ты никак «осьминога» испугался? – посмотрел на него Пинчук с жалостью. – Этого мешка с присосками?
– Не очень-то он похож на осьминога, щупалец у него всего пять. И вообще, он весь какой-то жилистый, будто из канатов сплетенный. И здоровый как… – Комов поискал слово, – как слон! Вон как разделался с «Мистиком»!
– Отставить трёп! Входим!
«Краб» миновал кольцевую арку прохода в зал с конусом.
Выключили прожектор.
Конус стоял на месте.
«Мистика» нигде не было видно.
– Что за чертовщина?! – разволновался бортинженер. – Они починили движок и смылись?
Лобанов с силой потёр лоб ладонью.
– Куда? В другой зал?
– Парни тёртые, могли попытаться выбраться из пещеры и сообщить своим. От них всего можно ожидать.
– Если только их снова не уволок «осьминог».
– Тоже реально. Да хрен с ними, Макс, у нас своих забот полон рот.
– Прекрати зубоскалить. Пусть политики наверху дерутся, выясняя, кто главнее, простые парни должны людьми оставаться в любых условиях. Подводники тем более обязаны в экстремальных ситуациях помогать друг другу. Если мы не спасём коллег, то и нас никто не спасёт.
– Да я что, я не возражаю, – смутился Пинчук. – Давай поищем мужиков. Хотя я сомневаюсь, чтобы они стали бы заботиться о нас, попади мы в переделку.
Лобанов повёл батиплав вокруг конуса, интуитивно ожидая встречи с оравой «осьминогов». Но толща воды в зале не шевелилась тенями засевших в засаде тварей, всё было тихо, никто не бросался на аппарат, никто не провожал его кровожадным взглядом. И только одно изменение бросалось в глаза: отсутствие «Мистика». Не хотелось верить в его бегство, но ещё больше не хотелось думать о том, что его утащили куда-то сторожа «музея».
Полчаса «Краб» кружился по залу, как солист балета по сцене, однако не нашёл ни «Мистика», ни оставленного батиплавом следа, который мог бы подсказать причину его исчезновения.
– Хрен с ним! – сдался наконец Лобанов. – Пусть выкарабкиваются сами. Нам бы выяснить, куда подевались наши разведчики-водолазы. Не застряли бы в этом конусе, как мыши в мышеловке.
– Надо сходить туда, – заикнулся Комов.
– В обычном гидрике пойдёшь? – скептически осведомился Пинчук. – Четыреста атмосфер из тебя блин сделают.
– Не сделают, рекорд ныряния дайвингеров составляет больше трёхсот метров. К тому же у нас теперь есть глубоководник.
– У тебя нет опыта.
– Я пойду, – сказал Шпачков неуверенно.
– Нет уж, – отрезал Лобанов. – Здесь нужен опытный водолаз. Пойду я, а вы дождётесь подхода «Десны» и сообщите Брайдеру о моём решении.
– Кажется, лодка уже идёт к нам, – заметил Пинчук, кивнув на экран. – Слава богу, они восстановили-таки машину.
Из фиолетовой мглы родилось зеленоватое туманное облако, означавшее приближение подлодки с включённым прожектором.
– Отлично! – сказал Лобанов, оставляя капитанское кресло и начиная натягивать шпачковский гидрокостюм. – Вова, за штурвал.
Облачко светящегося тумана вытянулось лучом. Стал виден обманчиво призрачный нос приближающейся субмарины с чёрной нашлёпкой, похожей на зрачок.
– Батюшки светы! – ахнул Пинчук. – Это не «Десна»!
Глава 25
Глубокая политика
Для празднования дня рождения сын выбрал не самый дорогой ресторан, хотя и с претенциозным названием «Грин Хофф», и Петрян Павлович не стал возражать, тем более что ресторан располагался недалеко, на проспекте Жукова, в пределах пятнадцати минут ходьбы прогулочным шагом.
В субботу, освободив себя от министерских забот, Евтюх в сопровождении жены двинулся к ресторану, прихватив заранее приготовленный подарок – очки дополненной реальности «Майя», позволяющие участвовать в компьютерных играх с высочайшей степенью достоверности. Сын окончил институт нанотехнологий, начал карьеру научного работника в «Сколково», особенно компьютерными посиделками в Интернете не занимался, поэтому дарить гаджеты ему было не страшно. К счастью своему и ещё больше родителей, интернет-зависимостью он не страдал.
Собралось около тридцати человек друзей и родственников, хорошая, весёлая и при этом не очень шумная компания. Петрян Павлович произнёс речь. Жена растрогалась до слёз. Выпили. Заговорили друзья сына, превознося его способности. Евтюх расслабился, вспоминая времена молодости, когда он так же встречался со своими однокашниками. И в этот момент зазвонил мобильный.
