Весьма заинтересовал тот факт, что полковник Планич ни словом не обмолвился про чиновника Бета. Скрыл? Или в самом деле не знал? По утверждениям допрашиваемого генерала – и не догадывался!
– Всё-таки конспирация – у нас в крови! – не удержался он от небольшого хвастовства. Затем решил похвастаться ещё больше: – А ведь я знаю такие тайны, о которых даже президенту никогда не узнать! И многие сволочи на Западе миллионы мне заплатили бы, пожелай я им продать некоторые секреты, связанные с иными мирами! Например…
К финальной части своей запальчивой речи он даже на пафосный и громкий тон перешёл, несмотря на частичный паралич всего тела. Именно этот нюанс помог мне правильно суммировать наблюдения с предчувствиями. Давно заметил, как Гаврила косится на циферблат часов, висящих на стенке. Значит, кого-то ждёт? А громким голосом пытается заглушить момент прихода какого-нибудь визитёра? Причём визитёра для нас весьма опасного? Ещё и сам себя проверяет, на предмет подачи соответствующей команды?
Явно недооценил он возможности пленивших его тёток. Да и как такое возможно? Если я сам все свои умения порой не могу применить, по причине их невероятного количества и разнообразия. Поэтому шаги в коридоре, а затем приблизившийся к двери человек были мною зафиксированы своевременно. И как только он вознамерился коснуться ручки двери, я уже окончательно парализовал личико Гаврилы и громко рассмеялся, словно после весёлого анекдота:
– Умеете рассмешить, господин хороший! Ох, умеете!
Под эти слова в контору шустро вкатился довольно мощный на вид боец. Правую руку он у себя держал под мышкой, явно изготовившись к стрельбе. Но его сбил с толку женский смех, а затем и вид двух разбитных тёток. Одна весело смеётся, сидя к нему спиной, вторая вчитывается в какую-то папку, сидя в торце стола. Да и начальство вроде сидит спокойно, пусть и с перекривленной рожей. Это его изрядно смутило, и он не стал открывать с ходу огонь.
Как позже выяснили, водитель ждал генерала в машине к чётко обозначенному времени. Если до того шеф не появлялся или не поступал объясняющий звонок, следовало немедленно мчаться в конторку и, скорей всего, выручать кормильца из каких-нибудь неприятностей. Или вырывать из ручек надоевшей любовницы.
Растерялся он здорово, только и выдавив из себя:
– Вы тут чего?.. – при этом он с нарастающим испугом вглядывался в мой открывающийся профиль.
– Аудиторская проверка! – зазвенел пилой голос Найдёнова. – А вы кто такой? Главный бухгалтер? Признавайтесь немедленно! Не то вызовем налоговую полицию!
А боец уже оседал на пол, получив от меня соответствующий эрги’с, да так и не успев выхватить пистолет. Я же вернул генералу способность отвечать, не удержавшись от подначки:
– Что же вы, господин разведчик, не предупредили, что ждёте любовника? Постеснялись? Так в наше время либерасты уже ничем не удивляют.
– Но, но! Ты… – шипя, как змея, Гаврила разразился вульгарной бранью. Потом попытался перейти к угрозам: – Тебе всё равно конец…
– Плевала я на ваши концы серной кислотой! – вновь заткнул я ему рот онемением. После чего поднялся, попросив и товарища помочь: – Закрываем дверь и уносим этого мордоворота в другую комнату. Там его допрошу, чтобы он не стеснялся своего сексуального партнёра.
Допроса, как такового, не получилось. Не успел я водителя чем-то существенным запугать, как у него началось недержание речи. По-моему у него психика оказалась нарушена, потому что он боялся меня до дрожи. Я даже вышел на момент, переспрашивая у Лёни:
– У меня что, помада размазалась? – хотя на фантомной обманке такое по умолчанию невозможно.
Друг меня убедил, что всё нормально, и я вернулся прослушивать трясущегося водителя. Ничего нового и ценного он не рассказал, зато живописал, сколько и кого его шеф лично на тот свет отправил. Причём сам же водитель и помогал трупы закапывать на одном из глухих участков загородного леса. Список впечатлял! Но большинство фамилий туда попавших принадлежали не вражеским шпионам или предателям родины (почему-то я подспудно именно на такое надеялся), а тем самым агентам, которые работали на генерала. То есть они собирали сведения, следили за кем-то, вынюхивали и доносили, а потом получали за это свою заработную плату. И почему настолько жёстко и кроваво?
Тоже всё оказалось до банального просто. Средства на агентов до сих пор продолжали поступать из казны.
Мелочь? Конечно, мелочь для человека, сумевшего украсть во время смутного времени миллионы. Но… ему приятно. Небольшой ручеёк, зато постоянный, не усыхающий, скорей с каждым годом всё больше и больше полноводный. И вот как таких гадов земля терпит? Риторический вопрос. Его и не стоило озвучивать.
А вот иной я водителю озвучил:
– Слышь, мил человек, а чего ты так сильно меня испугался-то?
– Так ты словно две капли воды на мою тётку похожа, – просипел краснеющий мужик.
– И что в этом такого?
– Так я тебя… то есть её… того!.. Тоже… закопал…
Вот так вот! Живёшь среди таких людей и не представляешь, сколько крови у них на руках. А потом оказывается, что они сродни всяким чикатилам или пол потам.
Выйдя посоветоваться с другом, я выложил ему новые сведения и предложил, косясь на застывшего генерала:
– Лучше всего этим двум уродам устроить асфиксию. С последующим разоблачением их прижизненной деятельности. Они нам больше не нужны, нужные коды от счетов генерал нам показал в бумагах.
– И как ты себе это представляешь? – скривился Лёня с омерзением. Ему тоже возиться с подобным отребьем не хотелось: – И время уйдёт… И второй генерал насторожится.
– Так мы не сами. Сейчас все журнашлюшки готовы для сенсации что угодно раздуть. И плевать им при этом на любые государственные конторы. Звоним одним представителям пятой власти и рассказываем, где зарыта куча трупов. И фамилии бывших агентов при этом называем. Пусть едут на место и начинают рыть криминал. Затем другую толпу репортёров направляем сюда, сообщая, что родственники погибших выследили убийц и устроили им самосуд. Пусть снимают, пишут и скандалят. При этом ни Бета, ни Зета не окажутся вовлечены в скандал и будут сидеть ниже травы тише воды. Наверняка ведь знают о хобби своего приятеля убивать агентов, потому и не заподозрят нашего к ним внимания.
Лёня сомневался недолго:
– Действуй! А я соберу в портфельчик всё самое ценное и важное.
Прежде чем начать звонки, я основательно припечатал Гаврилу должным параличом, который вряд ли смогут ликвидировать лучшие светила земной медицины. Не хватало только, чтобы подобная падаль выжила. А потом начал проворачивать задуманное действо. Сообщил выбранной группе журналистов о трупах. Получил крайне живой отклик и нарастающий вал заинтересованности. Ведь сейчас пресса обожает копаться в самом мерзком и кровавом, трудовые подвиги и свершения никому не интересны.
Стал готовиться к звонкам второй группе. Ещё успел Лёне подмигнуть и подбодрить:
