Однако же главным виновником торжества, конечно же, был сам Максим Иванович. Так что вечером того же дня, в том же Георгиевском зале Зимнего дворца, был дан торжественный прием в его честь. Ну и его обер-офицеров. Благо, что их оказалось немного.
О прием! Здесь собрались самые значимые и влиятельные люди России и многие иностранные гости. Прискакали даже лично министры иностранных дел Франции и Великобритании
[141]! И аристократия прибыла в «товарном» количестве. Присутствовал и король к тому моменту полностью оккупированной Бельгии – Альберт I, и Наполеон-Виктор Бонапарт, известный как Наполеон V, – претендент на престол Франции от бонапартистов. А вместе с ним и его брат – Луи Наполеон, бывший по совместительству генерал-лейтенантом Русской Императорской армии и имевший вполне реальные боевые награды, включая знаменитую «клюкву», даруемую только за настоящий бой. Он добровольцем участвовал в Китайском походе 1900 года и Русско-Японской войне. Более того – сам Николай II очень тепло относился к Луи
[142], поддерживая с ним приятельские отношения…
Два часа. Два чертовых часа занимала процедура чествования Меншикова. Мерно. Развернуто и со вкусом. Тем более что Император еще до завершения рейда запустил в производство реформу наградной системы
[143], предложенной Максимом еще в марте. Вот теперь он и отдувался…
Потом банкет. Бал. И, наконец, новоиспеченный лейб-гвардии полковник
[144] и Великий князь Вендский смог отправиться к супруге
[145]…
Он зашел к ней в комнату. Свет был приглушен. Горела лишь небольшая лампадка в углу. Немного уставшая и измученная молодая женщина дремала в кресле, но звуки шагов ее разбудили. Она открыла глаза, присмотрелась и расплылась в улыбке. Искренней, широкой, радостной. Встала. Подскочила и была крепко-крепко им обнята.
– Пойдем… – шепнула она.
И повела к детской колыбельке. Как и положено Великой княгине, она выкармливала ребенка не сама, чтобы не потерять форму. Но близость к детям была для нее очень важна. Именно к детям. Потому что в колыбельке мерно посапывала двойня – мальчик и мальчик, как говаривал Анатолий Новосельцев. Два абсолютно здоровых мальчика! Во всяком случае, «подарка» от бабушки у них не было – это проверили в первую очередь.
Он знал о них заранее. Супруга писала… Но и подумать не мог бы о том, что его от вида собственных детей охватят ТАКИЕ чувства! Он подхватил Таню и закружил. Вроде как вальсируя. Но стараясь негромко топать. А она держалась, чтобы не рассмеяться и не разбудить сыновей.
От двери раздалось дипломатичное покашливание. Супруги замерли и скосились туда. Там стояла Вдовствующая Императрица Мария Федоровна и с улыбкой смотрела на них.
– Максим, и ты, Танечка, ступайте со мной, – сказала и, отвернувшись, неспешно пошла куда-то.
Немного удивившись, чета Меншиковых последовала за этой уважаемой бабулькой
[146], оставив детей под присмотром сиделки. Прошли по Зимнему дворцу и зашли в просторную комнату, где к тому моменту собрались все Романовы. Полный семейный совет. За исключением четырех погибших во Франции «беглецов» и семи «персонажей», отправленных в дальний монастырь для лечения от духовной хвори.
– Что же стоите? – спросил Император, видя, что Максим опешил. – Проходите. Садитесь, – сказал он и кивнул на небольшой изящный диванчик, оставленный свободным, видимо, специально для них.
– Раз все в сборе, можно начинать, – произнесла Мария Федоровна.
Максим на нее скосился и промолчал. Было странно, что за ними зашла именно она. Почему так? Может быть, она решала – стоит ли привлекать их к делу? Кто знает… кто знает… Но присутствуя на семейном совете Романовых, Меншиков чувствовал себя не в своей тарелке. Он ведь, по сути, был здесь чужим. Да, формально, по бумагам, числился бастардом одной из дам этого рода. Но даже в этом случае – непонятно, какого лешего его притащили на внутреннее семейное мероприятие?
Начали обсуждать какие-то текущие семейные дела. Малозначительные. А потом вдруг перешли к вопросу предстоящей кампании. Впечатленные военными успехами, Император и его окружение решили идти на Царьград.
– А что вы молчите, Максим Иванович? – наконец произнес Николай II. – Что вы думаете по поводу предстоящего дела?
– Взятие Константинополя? Задача несложная. На все про все нужно полгода подготовки, пехотный корпус да крепкая поддержка с моря. Но разве эту задачу мы должны ставить сейчас?
– Объяснитесь.
– Мы можем взять Константинополь. Это реально. Во всяком случае, я бы за это дело при определенных условиях взялся. Но это не отвечает геополитическим интересам России. Пока не отвечает. Лондон и Париж будут резко против. Великобритания даже пропустила в Мраморное море «Гебен», чтобы усилить османскую оборону. Это говорит о многом.
– Пропустила?
– Конечно. Или вы думаете, что англичане не могли его перехватить, если бы имели такое желание? Нет. «Гебен» в Черном море отвечает геополитическим интересам Великобритании. И воевать – воюют, и нас от проливов ограждают. Нетрудно догадаться, что если мы возьмем проливы, то расстроим всю коалицию. Мы потеряем и без того слабое единство, и Центральные державы смогут победить. Сейчас – не время. До тех пор, пока над нами словно дамоклов меч нависают Австро-Венгрия и Германия – соваться в проливы смерти подобно. Ни одна из сильных Европейских держав этого не желает. Каждая по-своему. Но не суть. Главное заключается в том, что взять мы можем, а удержать не сможем.
Наступила тишина. Весь семейный совет Романовых внимательно смотрел на этого тщательно выбритого парня. И думал. Каждый о своем.
– И что вы предлагаете? – после долгой паузы спросил Император.
– Нам не нужно пугать союзников. Во всяком случае – не сейчас. Повторю. Пока над нами нависают Австро-Венгрия и Германия – мы не сможем взять и удержать проливы. Никогда. В интересах России, чтобы эти державы по итогам войны раскололись на не очень мелкие, но достаточно слабые государства. Королевства Бавария, Ганновер, Саксония, Австрия, Венгрия, Богемия и так далее. И уже после этого, улучив момент, окончательно решить османский вопрос.
