Большие голландские дебаты о толерантности конца 1620-х гг. вызвали широкий резонанс по всей Республике, постоянно переплетаясь с политическими дебатами. В вопросах конституционного устройства самым ярким публицистом со стороны контрремонстрантов был новый пенсионарий Харлема, Гиллис де Гларжес, один из немногих уроженцев Южных Нидерландов, пришедших к власти в результате переворота Морица. Де Гларжес требовал, чтобы Генеральные Штаты очистили амстердамский городской совет, как они сделали в 1618 г. Он заочно дискутировал с Гроцием, настаивая на том, что Генеральные Штаты являлись, отчасти, суверенным правительственным органом
. Что интересно, он отвергал также принцип Гроция, что регентские городские советы обладали абсолютным правом «представлять» и говорить от имени жителей голландских городов, напоминая читателю, что арминиане не упустили случай поддержать народные восстания в Алкмаре и Леувардене в 1609–10 гг., когда им это было выгодно. Для де Гларжеса, именно в этом контексте горожане должны были выражать свои мнения. Гроций, оставшись непоколебимым, писал Уттенбогарту в мае 1629 г., снова повторяя, что ни Революция против Испании, ни Утрехтская Уния не изменили и не урезали полномочия и привилегии городских советов и провинций, и что другие провинции не имели прав вмешиваться во внутренние дела Голландии, или сменять магистратов в голландских городах, хотя сама Голландия могла на законных основаниях помогать другим провинциям «сохранить их права и власть»
. Временами юридическая ловкость Гроция граничила с лицемерием, но в ее основе лежала горячая убежденность, что терпимость, в том ограниченном смысле, который он вкладывал в это понятие, и благополучность и стабильность общества могли считаться в безопасности только в руках истинно республиканской правящей элиты, т.е. регентов, и что не было никаких оснований, на которых народ мог бы подвергать сомнению власть регентов. По мнению Гроция, после свержения тирании народ больше не имел законных оснований для вмешательства в сферу политики.
22.
ТРИУМФ РЕСПУБЛИКИ, 1629–1647
ПОБЕДОНОСНЫЙ ФРЕДЕРИК-ХЕНДРИК И РАЗОБЩЕННЫЕ РЕГЕНТЫ, 1629–1632
Только по прошествии зимы 1628–29 гг., когда силы Католической Лиги отступили, стало понятно, насколько сильно война за Мантуанское наследство изменила баланс сил в Нидерландах. Голландцы придерживались оборонительной позиции непрерывно с 1604 года. Но сейчас внезапно появилась возможность разорвать кольцо испанцев, окружавших республику. К февралю 1629 года инфанта Изабелла в Брюсселе стала чрезвычайно озабочена. Она предупредила Филиппа, что если голландцы возьмут в осаду Бреду или Хертогенбос, «у нас не останется пути к спасению»
.
Фредерик-Хендрик торопился получить выгоду от затруднительного положения, в котором оказалась Испания. Но в это же время существовала угроза внутренних трудностей. Крупное наступление неизбежно нуждалось в дополнительных войсках, оснащении и снабжении и, таким образом, в денежных средствах. Но из-за недавнего фурора в Амстердаме контрремонстрантские города не имели желания сотрудничать. Они предпочитали состояние статичной войны, что требовало меньше средств, до тех пор, пока то, что они считали угрозой возрождения арминианства, не будет сокрушено. В феврале 1629 года во время обсуждения военного финансирования в Штатах Голландии произошел раскол на почве идеологии. Амстердам и Роттердам поддерживали запрос штатгальтера о выделении ресурсов, который они едва ли могли отклонить, учитывая их зависимость от его защиты. Контрремонстрантские города — Лейден, Харлем, Энкхёйзен, Эдам и Схонховен, — напротив, настаивали, что никаких наступлений не должно быть, пока «религия и порядок» не установятся
. Таким образом, они пытались помешать стратегическим планам штатгальтера, сделав их своим оружием в борьбе с ремонстрантством и политическим арминианством. Принцу Оранскому пришлось крепко надавить на бургомистра ван Браукховена, чтобы отделить Лейден и получить большинство голосов
.
Финансирование было обеспечено, были собраны дополнительные войска, и к апрелю 1629 года силы Голландии составляли 77000 человек — в полтора раза больше, чем армия Фландрии. Штатгальтер, имея под командованием полевую армию из 28 000 человек, а также большой обоз артиллерии, обрушился на Хертогенбос. Изабелла в отчаянии попросила поддержку империи, и к ней направили 16000 людей под командованием графа Монтекукколи
[95]. Имперцы и испанцы совместно организовали отвлекающую атаку через Эйссел, зайдя в тыл Голландии. Именно этой стратегии больше всего опасались голландцы со времен наступления Спинолы в 1606 году, но испанцы до этого момента не решались повторить ее. Перейдя Эйссел, испанцы надеялись посеять панику в Голландии, чтобы заставить силы Фредерика-Хендрика отойти назад. Но тот упрямо держал осаду. Штаты Голландии спешно собрали 5 000 человек из городского ополчения и отправили их на юг, перебросив регулярные войска на линию Эйссела, а Амстердам отправил 500 человек в Хёсден и Стенберген
. Голландия также позаимствовала тысячи моряков и войска Вест-Индской компании, готовившиеся к вторжению в Бразилию, которое началось год спустя. В самое опасное время Генеральные Штаты, по некоторым данным, имели 128 000 человек войска. Имперцы дошли до Амерсфорта, который сразу сдался и где вскоре восстановили католическое богослужение. Но вторжение Габсбургов потерпело неудачу, когда голландские войска, зайдя глубоко в тыл, внезапно захватили Везель, главную испанскую базу на нижнем Рейне, в Клеве. Это перерезало испанцам линии снабжения и вынудило имперско-испанские войска в Утрехте и Гелдерланде отступить обратно к Эйсселу, хотя там они по-прежнему представляли угрозу. Трехтысячный гарнизон в Хертогенбосе сдался в сентябре после пятимесячной осады.
Это было сенсационное событие, оглушительный удар по испанскому престижу, вызвавший серьезные беспокойства в Мадриде
. Двойная потеря Везеля и Хертогенбоса стала первым действительно значительным поражением испанцев в Европе после разгрома Армады в 1588 году. Битва при Ньюпорте была проиграна, но она подтвердила продолжающееся стратегическое превосходство Испании в Нидерландах и качественное преимущество испанской пехоты. Поражение 1629 года стало эпохальным, ведь оно показало, что теперь голландцам принадлежало общее стратегическое превосходство, по крайней мере, пока продолжалась война за Мантуанское наследство. Испания потратила на Хертогенбос значительные ресурсы, создав там самую крупную и сложную систему укреплений, которые только могла придумать наука, в немалой степени используя голландские проекты. Город также стал центром Контрреформации и местонахождением единственной епархии в северном Брабанте, и он был главным пунктов в линии испанских крепостей, протянувшихся от фламандского берега до Лингена, окружая кольцом Соединенные Провинции вплоть до 1629 года (см. табл. 26)
. Его потеря создала зияющую брешь в середине этой линии. Испанские крепости больше не представляли серьезной стратегической угрозы для республики. Филипп IV, глубоко потрясенный и готовый оставить все свои цели в Нидерландах, которые он преследовал с 1621 года, взял верх над Оливаресом и решил выбраться из бесперспективной борьбы в Нидерландах, предложив длительное и (впервые) безоговорочное перемирие, которое должно было на данном этапе, в отличие от полного мира, обойти деликатный вопрос суверенитета.
