Суббота встал под душ, блаженно поливал себя водой, ни о чем не думал. Гнев и негодование постепенно отпускали его, в глазах прояснилось, но Бог еще не выходил из головы. Бог, Бог… Бог есть любовь, он всем отомстит и всех помилует…
Он вытерся, оделся, прихватив бутылку, прошел на кухню, стал пить… остановился на полпути, как молнией ударило. Люди добрые, с чего это вдруг ему вспомнился Бог, да ни с того и ни с сего? Он же даже в церковь не ходит, Суббота, хотя крестик, ясное дело, имеется – память о старой няне, зачем-то умолившей его креститься в зрелом уже возрасте. Правда, грешен Суббота, не носит он этот крестик. Да и как носить, не ходя к исповеди? Это все знают, что если носить крестик, но не причащаться, крестик жечь начинает и на груди расцветают красные язвы. Скажете, аллергия? Суббота тоже так думал, менял крестики, но, видно, не в аллергии дело. Да и почему аллергия не сразу начинается, а аккурат через полгода? Вот и говорите потом, что все это суеверия и что Бога нет…
Он хотел выпить еще, забывшись, промахнулся, больно ударил бутылкой по деснам. Во рту отдалось жидким железом, заныли зубы, и он вспомнил все – словно только что проснулся. Юрий Алексеевич выскочил из кухни, бросился к компьютеру, включил его, дергал мышкой, приплясывал от нетерпения, топтался рядом. Как же он мог забыть?!
Компьютер, наконец, загрузился, прохрюкивая, разлил по монитору зеленую волну рабочего стола. Суббота запустил эксплорер, вошел в Фейсбук. Вздохнул глубоко, отмахнулся досадливо от вечно-назойливого «О чем вы думаете?». На секунду завис над клавиатурой, словно ястреб над жертвою, и потом пал на нее со всего маху, всеми десятью бешено стучащими пальцами:
«И явился мне ангел из бездны, и был он огромен, и был страшен. Черные крыла его накрыли половину земли, а другая находилась во мраке и страдании… Сошел он с небесной тверди, чтобы спасти мир, который нельзя было спасти… И вот, стоял он, как гора Мория, и рвались над ним снаряды, ракеты и мины…»
На миг Суббота остановил бешеный перестук пальцев, глянул на экран с недоумением. Что такое, какие еще там снаряды, какие мины? Ангелу положено полыхать в зарницах молний, к чему этот военный натурализм… Он закрыл глаза, вызвал в голове образ, виденный им сегодня во сне, – и да, так оно все и было. Ангел, безусловно, крепко стоял двумя ногами в бездне, а ракеты и снаряды, взметаясь, язвили его желтым огнем. Крылья его истончились, стали рябыми от ран и копоти, на лице была написана нечеловеческая печаль, и гнев, и ярость…
Суббота в тяжелой задумчивости опустил руки на клавиатуру, несколько секунд они лежали уродливые, недвижные, как мертвые птицы. Случайно задел мизинцем «Enter», и недописанный кусок возник на экране, отправился в путь по бесконечным пространствам мировой сети. Спохватившись, хотел стереть готовый пост, но опоздал. Пользователь Jivanich отреагировал мгновенно:
«Аффтар, выпий йаду!»
Лента его была полна древних любителей олбанского языка, почти вымершего уже на просторах Интернета. Но здесь почему-то они еще сохранились, несли вахту, регулярно предлагали друг другу «убицца апстену» и выпить все того же неизменного «йаду».
В другое время он бы за словом в карман не полез, ну, хотя бы предложил поделиться этим самым ядом. Но сейчас в нем что-то остановилось, словно на паузу поставили проигрыватель…
А комменты уже сыпались, будто горох из-под козы.
– Пацтулом!
– Сам придумал?
– Библия?
– Аццкий сотона?
На последней реплике пальцы его, до того мертвые, немые, неуверенно зашевелились, воскресая.
– Не думаю… – напечатал Суббота.
– А кто? – мгновенно спросили на той стороне, задергалась тонкая паутинка.
Секунду он молчал. Потом пальцы его зашевелились сами собой, и по экрану поползли буквы. Они ползли, пугая, вырастая на глазах, заполоняя все видимое пространство…
«И был он величайшим из нерожденных, и имя ему было – архистратиг Михаил…»
Суббота смотрел на экран, не понимая, он ли вызвал к жизни эти слова, или они просочились сами собой, выстроились боевыми рядами, а следом за ними должны были возникнуть иные, новые фаланги и рати.
Как наяву, вспомнился теперь ему весь сон, который видел он ночью. И был это даже не сон, а видение из числа тех, которые приходили древним святым или духовидцам. Чудовищная фигура архангела, безмерная, невозможная, разверзла могучие черные крыла, высилась в немыслимой дали, заслоняла собой горизонт. Он же, Суббота, знал про архангела все: откуда тот взялся, чего хочет и где именно находится в этот момент. Рядом с архангелом видел он и женский силуэт – полупрозрачный, осиянный неярким светом, ощущение необыкновенной древности исходило от него. И женщину он знал тоже, неведомо откуда, но знал: это была Святая Екатерина Александрийская, некогда замученная римским цезарем Максимином.
Он смотрел на это на все, а пальцы его ходили сами, и на экране, как лихорадка, теснились новые буквы. Но вдруг компьютер пикнул и завис. Все буквы зашевелились и шумно осыпались с экрана – в темную кучку, а потом и вовсе истлели, истаяли. Суббота замер – неужели вирус? Он нащупал рукой бутылку, принесенную из кухни, отпил немного, в глазах прояснилось. Нет, компьютер работал, вот только последний текст его куда-то пропал…
В чат к нему сухо стукнулся неизвестный. Так и было написано: «Неизвестный», а на аватарке дырявилась пустота.
«Добрый день, Юрий Алексеевич, – вежливо писал загадочный Неизвестный. – Мы бы хотели с вами пообщаться – ко взаимной, надеюсь, выгоде…»
– Какая еще выгода? – нагрубил Суббота, он не любил дешевой таинственности. – Кому? И что это вообще за «мы» такие?
Ответ появился тут же.
«Мы – это рекламно-издательская корпорация «Легион». Если вам удобно, подъезжайте сегодня к пятнадцати ноль-ноль. Адрес: Цветной бульвар, 21, строение 2».
– Это где раньше Институт практического востоковедения квартировал? – проявил осведомленность Суббота.
«Именно», – отвечали ему.
Суббота удивился:
– Что за черт? Здание же закрыто, опечатано…
Компьютер молчал. Неизвестный либо думал, либо отошел по делам, либо просто скончался, что тоже нельзя было исключать, учитывая царящий в рекламно-издательском деле беспорядок.
Внезапно посреди полной тишины пронзительной трелью залился телефон. Суббота вздрогнул, взял трубку.
– Алло? – сказал он хмуро.
– Юрий Алексеевич, это мы вас побеспокоили, корпорация «Легион», – трубка пела сладко, хоть и не без некоторой басовитости. И, как бы упреждая вопросы, проговорила торопливо: – Насчет телефончика не волнуйтесь, мы его у вашего ответсека взяли, Алимова. Скажу по секрету: бездарь и дурак, непонятно, куда смотрит начальство – его бы уволить, а не вас… Впрочем, с увольнением еще успеется, я же совсем по другому делу. Ну, так что, ждать вас сегодня или как?
