«Что за чертовщина? Что здесь творится?!» – он не мог отвести глаз от страшного зрелища.
Один из конвоиров заметил чужака и быстро прикрыл дверь, но окровавленный успел еще бросить на Субботу дикий взгляд. Во взгляде этом было отчаяние и немая мольба о помощи. И хоть лицо человека опухло и посинело от побоев, Суббота узнал его. Это был известный политик, депутат – совсем недавно показывали его по телевизору, он продвигал крикливый и бессмысленный законопроект.
Повинуясь безотчетному инстинкту, Суббота шагнул было к выходу, но тут в приемную выглянула секретарша. Она подозрительно глянула на Субботу, покосилась в сторону коридора. Но дверь уже закрылась… Секретарша строго кивнула Субботе и сказала:
– Хилиарх ждет вас.
Суббота на миг оцепенел. Хилиарх? Кой черт, какой еще хилиарх, что имеется в виду – должность, имя, какая-то и вовсе белиберда? Намекают они на что-то или просто издеваются? Похоже, его тут за дурака держат… Хилиарх!
Раздраженный Суббота шагнул в дверь.
Кабинет простерся перед ним просторный, как волейбольная площадка. У дальней стены стоял серый стол с высоким, словно надгробие, креслом. К главному столу примыкал другой, для совещаний – длинный, как беговая дорожка. Вдоль стен протянулись шкафы с книгами – толстыми, мрачноватыми, ворсистыми от времени.
Несмотря на холод за окном, здесь царила жара. Но жара нехорошая, неправильная, не такая, как от батареи или печки. Жар исходил не снаружи, а изнутри самого Субботы, словно вдруг вскипела в костях лихорадка.
При появлении гостя хозяин кабинета поднялся с кресла. Загадочный и, видимо, могущественный, хилиарх оказался стройным, горбоносым, с вытянутым лошадиным ликом, и вдобавок ко всему – хромец. Двигался он стремительно, несмотря на волочащуюся ногу, в несколько секунд одолел весь кабинет. Теперь стоял, глядел прямо в лицо – Суббота с трудом не отвел глаз.
От хилиарха исходило ощущение утонченной элегантности – от хорошо ли пошитого серого костюма, горделивой манеры держать лошадиную голову или от чего-то совсем неуловимого – сложно сказать. В первую же минуту Субботе показалось, что он где-то встречал его, непременно встречал. И чувство это усиливалось с каждой секундой, хотя лошадиную эту морду и хромую ногу точно видел он в первый раз.
– Добрый день, симпатичнейший Юрий Алексеевич! – заговорил хромец глубоким баритоном, больно сдавив его руку сразу двумя своими – твердыми, холодными.
– Добрый день… – сумрачно отвечал Суббота. – Хотя, полагаю, симпатичность мою вы сильно преувеличиваете.
Хилиарх на это слегка усмехнулся, но глаза его не смеялись, буравили гостя, дырку хотели в нем сделать. Странные это были глаза: таких Суббота не встречал раньше. В темноватый белок словно чернил подпустили, радужка была багровая, а зрачок, напротив, отливал сталью. Но не это поразило Субботу. Потрясло его, что глаза эти, черно-багровые, таили на дне своем страдание и муку.
«Да он болен, – вдруг осенило Субботу, – и болен очень тяжело!»
Хозяин кабинета, несомненно, прочитал эту догадку в его глазах. Лицо его дрогнуло; перемогаясь, он коснулся лба ледяной рукой и теперь глядел уже совершенно спокойно – весело и любезно.
Повинуясь приглашающему жесту, Суббота сел за стол для переговоров.
– Ну-с, Юрий Алексеевич, мы давно за вами наблюдаем, – сказал хилиарх благодушно.
Заявление это очень не понравилось Субботе. Да и кому, помилуйте, такое понравится? Наблюдают они… С какой стати, можно узнать, и на каком основании? Что он такого сделал, чтобы за ним наблюдать, да и кто они вообще такие, чтобы следить за людьми?
Хилиарх тут же поправился, как будто и эти его мысли прочитал тоже:
– Ваше творчество, конечно, я имею в виду, ничего более… только за ним мы и следим. Пьесы, сценарии, детские книги, статьи, эссе – вы весьма плодовитый автор. И талантливый к тому же.
Суббота неопределенно наклонил голову. Понять это можно было и как благодарность за комплимент, и как пристойное согласие с мнением собеседника. Как хотите, но с этими хилиархами по-другому нельзя. Дай им палец – всю руку отхватят.
Из дальнейшего разговора выяснилось такое, что изумился даже бывалый Суббота. Им, видите ли, очень понравился последний его опус, тот, про архангела, который он уже начал публиковать в Сети. Откуда, интересно знать, взялась у него такая идея? Ах, во сне приснилась… Замечательно! В таком случае они, корпорация «Легион», готовы заказать ему про этого самого архангела целую книгу… Разумеется, за весьма достойный гонорар.
Хозяин кабинета взял со стола листок бумаги и написал на нем сумму золотым пером… в глазах Субботы мелко зарябило от нулей.
– Это в рублях? – уточнил он на всякий случай, потому что вполне могла иметься в виду какая-нибудь более мелкая валюта, например, японские иены или даже армянские драмы, так что спрашивать надо было сразу.
Хилиарх только усмехнулся.
– Обижаете, господин Суббота, мы не босяки какие-нибудь. Все это – в самой твердой валюте, какую только можно вообразить. Может быть, не слишком патриотично, зато солидно. А вы можете подставить к цифре любой знак – доллара, евро, фунта стерлингов. Вписывайте, не стесняйтесь.
Суббота еще раз посмотрел на цифру. Она уже не рябила в глазах, но от этого не стала менее ошеломляющей. Воображению его вдруг явился окровавленный депутат, он покачивался, еле стоял на ногах, умоляюще шевелил губами… За что такие деньги? Он же не Стивен Спилберг… А если книга не разойдется?
Хромец улыбнулся снисходительно.
– Напрасно беспокоитесь. Книга ваша станет мировым бестселлером. Ну, а даже если и нет, это совершенно неважно. Мы – весьма состоятельное учреждение… да, весьма. И нас тут волнует не выгода, а истина. Собственно, за истину мы и платим. Так вас устраивает цена вопроса?
Конечно, цена эта его устраивала. Да что там устраивала: в самых диких мечтах он не допускал, что за книгу могут платить деньги – да еще и такие.
Правда, у корпорации имелось одно маленькое условие: он, Суббота, не должен ничего выдумывать, повествование будет документальным. Это его поразило.
– То есть что это, как? Роман про архангела – и все документально?
– Конечно, а как иначе?
– Значит, ничего не выдумывать, ни слова?
– Выдумать любой дурак сможет, – хозяин кабинета твердо стоял на своем.
– Но откуда же брать информацию? – растерялся Суббота.
– Сны! – удивительный собеседник поднял палец к потолку. – Вы будете видеть сны, записывать их и тут же передавать нам. А позже мы… гм… опубликуем это надлежащим тиражом.
Суббота сидел, ошеломленный этим условием не меньше, чем деньгами.
– Но ведь это такая хрупкая материя… А если мне больше ничего не приснится?
– О, тут не беспокойтесь. Если сны начались, они никуда не денутся – закон сохранения, Ломоносов-Лавуазье. А ваше дело – просто записывать и передавать нам все во благовремении. Итак, по рукам?
