– И что же? – наконец выговорил он.
– Это значит, – раздельно отвечал Гавриил, – что Люцифера здесь нет.
– Но он не мог покинуть землю… Мы бы знали.
– Он и не покидал ее. Его просто здесь не было. Никогда.
На минуту воцарилась тишина. Архангелы глядели друг на друга, темный огонь сиял в их глазах.
– Объяснись, – потребовал Михаил.
– Все очень просто. Отец не свергал Люцифера с небес – он убил его. Уничтожил, испепелил неимоверной силою своего гнева.
Архистратиг онемел на миг.
– Ты обвиняешь Бога в сыноубийстве?! – опомнившись, загремел он.
Брат не очень-то испугался, но все-таки отступил на шаг. Улыбка сползла с лица его, как гусеница.
– Я констатирую факт. После бунта никто не видел Люцифера – ни наверху, ни внизу.
Михаил тяжело дышал, усмиряя гнев.
– С кем же мы заключали договор? – спросил он, не глядя на Гавриила.
– Вот этого я не знаю, это у вас надо спросить. Похоже, что с самими собой.
– Этого быть не может, – тихо сказал Михаил.
– Отчего же? – возразил лукавый брат. – Непогрешим только Отец наш небесный да папа римский… – он усмехнулся. – А мы всегда ошибиться можем. Errare angelus est, stultum est in errore perseverare… Это очень интересный момент, вспомни Достоевского. Бога нет – и все позволено. А если нет дьявола – что позволено тогда?
Но Михаил уже не слушал искусителя – он думал.
Правду ли говорит брат или ловит в мутной воде каких-то ему одному известных пескарей? Конечно, он ангел, ложь не в его природе. Но ведь и Люцифер до падения тоже был ангелом, однако теперь именуется отцом лжи. Где все это время скитался Гавриил? По дальним мирам? Что за законы в этих мирах, может, там все навыворот и ангелы там тоже выворачиваются наизнанку? Да что говорить о мирах удаленных, достаточно пожить немного на земле, как уже перестаешь отличать верх от низа, добро от зла. Вот и сейчас: можно ли быть уверенным, что Гавриил не лжет?..
С другой стороны, зачем ему лгать?
Но если это правда, о Господи, значит, вынута из-под ног еще одна опора, и нет уже вечного брата его, когда-то брата, а последние тысячелетия – Врага… И что же теперь делать ему, Михаилу? Он был готов говорить с Люцифером, а не поможет – поднять против него ангельское воинство. Но если Сатаны нет, если зло творится только людьми, что делать теперь?
Гавриил словно услышал его мысли.
– Делай то, зачем пришел, – сказал он.
– Я пришел установить мир, – хмуро отвечал первоангел.
– Мира не установить, человечество пало, – живо проговорил брат. – Война идет в душах, а тут умиротворения не достигнуть, даже Отцу это не удалось. А значит, судный час настал. Воструби, Михаил, призови человечество к ответу. Пусть начнется последняя битва.
– Но Зверь еще не явился, Люцифер не восстал.
– Люцифер не восстанет, его нет. А зверь уже в душах, в каждом человеке. И убить этого зверя будет потруднее, чем дракона из бездны вод. Исполни свой долг, Михаил, пусть падут стены этого иерихона, пусть каждый ответит перед Божьим судом.
Михаил вздрогнул. Божий суд, вот в чем дело! Едва вострубит труба архангела, время кончится, поднимутся мертвые, и Бог будет судить каждого. Много веков они безуспешно ищут Бога, не могут его найти, но на свой суд он явится непременно, он сам так заповедал, и воля его непреложна, она выше всего во вселенной – в этих мирах, и в дальних, и даже в непроницаемых пустотах черных дыр.
Значит, вот на что готов его брат, чтобы вернуть Отца. Он готов предать разрушению созданный им мир, уничтожить его детей. Ибо день Страшного суда потому и страшен, что предыдущий мир кончится, и одних поднимут в сладкое забвение ангельских сфер, а других низвергнут в адское небытие. Но мира уже не будет, и людей тоже…
– А если Бог не явится?
– Он явится, – сказал Гавриил. – Такова его воля, а она превыше всего на свете.
– Но если все-таки ты прав и Бог ушел, его нет ни среди нас, ни в других измерениях…
– Ну, когда так, то место его займет наибольший из нас, тот, который как Бог, – улыбнулся Гавриил. – И противиться ему не сможет никто, ибо кому противиться, когда нет ни Бога, ни Сатаны.
– Ты искушаешь меня, – медленно проговорил Михаил.
Гавриил больше не улыбался.
– Отец убил Люцифера, а затем, движимый раскаянием, и сам исчез. Однако остались мы и остались миры вокруг нас. Кто-то должен поддерживать тут равновесие, да и самое жизнь. И если ты не чувствуешь в себе сил, эту миссию может взять на себя кто-нибудь другой…
– Кто – другой?
– Какой-нибудь достойный архангел…
– Например, ты?
Брат пожал плечами.
– Я не мечтал быть Богом, но если другого выхода нет…
Михаил не выдержал, сверкнул глазами.
– Глупец! – закричал он. – Да разве Богом можно стать? Ведь это не должность, не звание, это несказуемое, немыслимое…
Гавриил прищурился.
– Думаешь? У меня было много свободного времени, я изучал законы обитаемых миров. И вот что я скажу тебе. Если есть установленная иерархия, во главе ее должен быть кто-то высший. Время от времени высшие сменяются, и тогда вся система перестраивается под нового руководителя.
– Безумие, бред! К чему ты это?! Как можно сравнивать бытие и чиновничью систему?
– Иногда персона создает систему, но чаще система выдвигает персону. Что, если Отец, которого мы знаем и которому поклоняемся, не первый бог в этом мире и уж подавно не его создатель? Мы полагаем, что он был всегда, что он создал мир, а потом уже и нас, и людей, и все остальное. Но что, если и его кто-то создал? И он тоже, как и мы, был чьим-то сыном? Не зря ведь существуют мифы о богах, сменяющих друг друга… Да, Отец – сильнейший из них, но единственный ли?
– Ересь!
– Дослушай, говорю тебе… Если я прав в своих догадках и Отец ушел, а мир до сих пор существует, значит, мир этот был прежде Отца. И он потребует себе нового Бога, потому что таковы уж законы системы, что кто-то должен стоять на самом верху. И если ты сейчас станешь Богом…
– Замолчи, велю тебе!
– …Если ты станешь Богом, со временем про тебя тоже станут говорить, что именно ты создал этот мир, что ты стоял у начала начал, что ты предвечен и нескончаем. Что, согласись, не так далеко от истины.
– Никто этому не поверит… Все помнят истинного Бога.
– Кто его помнит? Его никто не видел, даже мы с тобой. Людям все равно, кого называть Богом, лишь бы он был непостижим и ужасен. А что касается ангелов, что ж… Тех, у кого окажется слишком хорошая память, можно отправить в небытие. И создать новых, которые будут свято чтить тебя, как отца и создателя Вселенной.
