– Ко-ко-конечно, ящерка, – с трудом выдавила я, и мелкий тотчас умчался на второй этаж рассказывать сестрам:
– У нас будет собака! Мама завела собаку!
– УРА!!!
Минуточку, это как так «мама завела»? Что за наглый поклеп!
Волк тихо заскулил, его передние лапы разъехались в стороны, морда поприветствовала пол звонким лязгом челюстей, а следом опустилась пятая точка и опал хвост.
– Эй, ты чего! – крикнула я, падая рядом и проводя беглый осмотр. – Не вздумай умирать! Ты хоть представляешь, что такое массовая детская истерика! Клянусь, я тебя с того света достану! Я тебя…
Пальцы нащупали на шее волка металлическую цепочку. Та была практически незаметна среди свалявшегося и грязного меха и вызывала неприятные чувства. Какой-то новый вид блокиратора?
Выпустив коготок, я кольнула ухо волчонка, дождалась, пока появится капелька, и поднесла к глазам.
– Лиам? – Волк тихо заскулил. – Ты совсем сдурел! Кто ж так к старым друзьям в гости приходит? Где торт, где байки о том, как живешь, где лживые клятвы, что я ничуточки не изменилась за эти пять лет? И не скули! Вставай, доходяга, и шагом марш в мой кабинет. А будешь так жалобно вздыхать, позову детей. Как думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы выдумать игру «Открути собачке хвостик»?
В подтверждение моих угроз по лестнице загрохотали детские ножки, и Лиама как ветром сдуло. То есть вот он еще лежит на коврике, изображая трупик, а вот бодро хромает в сторону моего кабинета.
Давно заметила, дети, особенно наши, неисчерпаемый источник мотивации для взрослых.
Предупредив любимых чадушек, чтобы не мешали маме лечить «собачку», я зашла в кабинет и заперла двери. Лиам уже успел вскарабкаться на кушетку и теперь смиренно лежал.
Разрезав кусачками блокиратор, я дождалась обратной трансформации, кинула Лиаму простыню и начала готовить восстановительный отвар.
– Ну-с, хвостатый! Рассказывай, как докатился до жизни собачьей.
Каннис вздохнул, подтянул простыню израненной рукой и начал каяться.
Но это уже совсем другая история…
