Кивнула, соглашаясь. Спрашивать, что такое таири, не стала, лучше попытаю Мабли. Разведаю у служанки, что это за танец такой, который непременно нужно исполнять на вершине башни.
Мне, до чертиков, звездочек и всего остального боящейся высоты.
Не успела подумать о служанке, как снаружи послышался шум. Целый коктейль из звуков: визг, грохот, как будто на пол опрокинули что-то металлическое и очень тяжелое. Вой (кошачий!) и крики.
Мы с эссель Жюдит переглянулись, и я, подхватив юбки, бросилась к дверям, точно зная, кто там так разорялся, шипя и мяукая, и кто кричал.
Снежок и Мабли!
Глава 24
Я застыла в дверях, сраженная наповал совершенно абсурдным зрелищем. Это действительно были мой кьерд и моя служанка, а еще Йекель и недавний подарок Герхильда – ковер-самолет, преспокойно себе паривший в воздухе.
Про других то же самое сказать не могу. В том смысле, что покоем здесь и не пахло. Мабли сидела на полу, поскуливая и потирая наливавшуюся синим цветом шишку на лбу, оставленную, по всей видимости, шлемом, отскочившим от доспехов, в которые они врезались.
И ладно бы, если б только в доспехи…
Снежок… Ох, лучше бы я вообще его не искала! Потому что нашла… на лице у Тригада. Уж не знаю, как так получилось, что кьерд впечатался в старейшину всей своей уже немалых размеров тушей, обняв седую голову старца лапами. А на все попытки мага отодрать импровизированную маску отвечал раздраженным шипением, да еще и хвостом нервно дергал, обдавая пострадавшего крупинками снега.
Наверное, чтобы у бедолаги мозги не вскипели от пережитого стресса.
Тригад тоже что-то шипел в пузо моего несчастья. Что-то нечленораздельное, едва ли смахивавшее на ругательства. Из-за снежинок, что забивались старейшине в рот, вникнуть в смысл его высказываний и впечатлиться образностью словосочетаний, увы, не получалось.
Как назло, на шум примчалась стража, а за ними не замедлил явиться и его драконство собственной персоной. Раздраконенный.
Ну что за непруха такая! Замок-то огромный. Вот надо было ему (Герхильду, а не замку) именно здесь и именно сейчас ошиваться! Нам ведь по регламенту не положено до финала встречаться.
Просканировав место действия взглядом, суровым таким, я бы даже сказала, душу леденящим, тальден повернулся ко мне и гаркнул так, что в радиусе нескольких метров все как будто заледенели.
– Эсселин Сольвер, что здесь происходит?!
Даже Снежок замер. Весь, за исключением своего непомерно длинного хвоста, которым с пущим усердием замолотил по груди старика.
Нервничает.
Когда был маленьким, Снежок побаивался Скальде и часто прятался от него под кроватью. Кьерд вырос, а страх остался, и наверняка сейчас в его пушистой голове крутилась единственная мысль: где бы найти убежище понадежней.
Судя по побелевшей физиономии Йекеля, которая имела все шансы слиться цветом с нарядом балетмейстера, он тоже продумывал варианты побега. Как и Мабли, при виде его высочества бешенство тихонько охнувшая и попытавшаяся отползти в угол.
Но лишенный эмоций голос:
– Сидеть! – (можно подумать, у меня в служанках болонка!) намертво припечатал ее к полу. Меня обдало горячей волной тальденового гнева и окатило, как водою из проруби, резкими словами: – Эсселин Сольвер, я вас спрашиваю, какого тагра ваш кьерд делает на голове у моего советника?
И с ним так всегда. Холодно и одновременно жарко. И сердце в груди скачет теннисным мячиком, поддаваемое невидимой ракеткой.
– Отдыхает? – неуверенно предположила я. Обогнув Скальде на приличном расстоянии, поспешила к пожилому магу, пока тот не задохнулся. – Если позволите, – попросила вежливо, хоть не думаю, что Тригад был бы против, и с максимальной осторожностью отцепила от старейшины кьерда. – Это просто недоразумение.
– Эта зверюга меня чуть не сожрала! – отплевавшись от шерсти, пошел в наступление гад.
То есть Тригад. Но впрочем, никакой разницы. Гадости в нем было даже больше, чем на троих.
Кьерд оскорбленно мяукнул, а я поспешила оправдать своего питомца:
– Снежок питается только молодым мясом.
– Да что вы себе позволяете?! – становясь пунцовым, заверещал старейшина. – Ваше великолепие, меня здесь чуть не убили! Вот эти двое! Трое!!! Мчались как оголтелые… вот на этом! – ткнул своим костлявым пальцем в коврик, который как будто тоже занервничал. Оскорбленно задергал золотыми кисточками от таких сентенций.
Определенно мне он больше нравился с пушистым намордником. Старейшина, а не коврик.
В просторной галерее, в которой можно было смело водить хороводы, становилось тесно от скопления народа. Придворные могли за мили учуять интересное событие. А это событие по шкале интересностей явно взлетело до наивысшей отметки. То тут то там мелькали любопытные лица алиан, пажей, расфуфыренных кавалеров и дам.
– Эррол Тригад, слуг накажут, – как гром среди ясного (хотя какое уж тут ясное) неба прозвучали слова наследника.
Я вперилась взглядом в ничего не выражающую физиономию Герхильда. Отморозок как есть.
Драконья ты глыба бессердечная.
На Мабли было жалко смотреть. Она сидела, скукожившись, втянув голову в плечи, жалобно шмыгая носом под перекрестным обстрелом взглядов Герхильдовых подданных. Леан, по-прежнему в позе йога восседавший на ковре, и вовсе походил на покойника. Небось, услышав про наказание, решил, что теперь его уже точно отправят на каторгу.
Следовало срочно спасать положение.
– Ваше великолепие, – я вышла вперед, прижимая к себе притихшего кьерда, – ковер они взяли по моему приказу, и если уж кого и наказывать, то только меня.
Вскинув голову, выдержала и колючий взгляд, и вьюгу, метавшуюся в стальных глазах.
– И вы же им приказали носиться по всему замку?
– Ну… да. Ковер мне просто очень срочно понадобился, вот я и велела скорее сюда примчаться.
– Всей этой компании? – подозрительный прищур.
Как же осточертело его недоверие! Я, правда, опять его обманываю, но… В общем, это сейчас не важно!
– Служанка и паж мне тоже были нужны.
Согласна, глупее оправдания сложно придумать. Вот только в тот момент ничего более умного меня не посетило, а как-то спасать этих бестолочей нужно.
Лучше я сама их потом накажу. Каким-нибудь изощренным способом. А Снежка вообще в клетку посажу!
Словно уловив ход моих мыслей, снежный кот тревожно заворочался и, вскинув мордочку, жалобно мяукнул, глядя на меня большими невинными изумрудными глазами.
Ладно, не посажу.
