– По-моему, ты его убиваешь, – Айзек возвышался надо мной и вид имел прегрозный.
– Убить его я могу тихо и незаметно. Никто и не поймет, – я потрогала губу. – В следующий раз бей аккуратней, а то теперь с распухшей ходить, людей пугать.
Он лишь хмыкнул.
И молчит.
Пялится.
– Слушай, – я поерзала. – А ты можешь выяснить, не заключила ли моя сестренка помолвку? И если да, то с кем?
– Чего?
– Мелисса… ты ее знаешь… черт, в общем, она моя сестра. Старшая… только я незаконнорожденная, а она как бы наследница.
Брови Айзека поползли вверх. Не знал? Ну… бывает. В конце концов, мы обе не горели желанием распространяться о родстве моем.
– Не так давно твой приятель разорвал помолвку… так вот, скорее всего она заключила новую…
Если я правильно все поняла. Одной крови для переворота мало, возможности нужны.
– Малкольм.
– Он спит… просто спит… извини, у меня не было под рукой обезболивающего. Да и… не факт, что оно помогло бы. Но… так было нужно. Поверь, меньше всего я хочу причинить ему вред.
Боль отпускала.
Я слышала ее, такую всеобъемлющую, такую мучительную. И далекую. И странно, что контакт не нужен, достаточно быть рядом… я бы забрала себе, не потому, что так уж добра и самоотверженна, просто… я сумею эту боль сжечь, а рыжему ее переживать приходится.
– Его… – я облизала губы, – болезнь прогрессирует куда быстрее, чем я предполагала. И легкие задеты… не только легкие. Она везде. Я попыталась убрать… точнее, убрала… не знаю, как надолго. Источник надо уничтожить, а он в мозгу…
Я постучала по голове и попыталась встать.
Мамочки родные… пол влево.
Пол вправо.
И потолок кругом, благо Айзек вовремя подхватил.
– Сиди уже, – проворчал он. – Спасательница… и извини… в следующий раз меня кликни. Ладно? Или Рая…
– Рая нельзя.
– Почему?
Потому что если все именно так, как я предполагаю, он ненадежен.
– Просто скажи, ты можешь узнать, с кем помолвлена моя сестра? А еще… кажется, я поняла, что делать с тобой… только сила нужна. Силы у меня не хватает… вот скажи, как бывает, что дар есть, а силы нет? И вообще, это странно, да?
– Сила? – Айзек со смешком протянул руки. – Вот чего у меня с избытком, так это силы… забирай.
На что это похоже?
На нырок в ледяную воду. В бездонный колодец. Дыхание перехватывает. Холод и жар. Жар и холод. Погружение… глубже и глубже. И страшно, и… хочется дотянуться до звезды, которая лежит на чертовом дне, если оно вообще существует.
Воздух заканчивается.
Легкие жжет огнем, и когда не остается сил терпеть, делаешь вдох. Вода заливается внутрь, и ты умираешь. Ненадолго. А потом оказывается, что и водой можно дышать. Что в этой воде воздуха полно, и тело твое удивительным образом перестраивается.
Сила шумела.
Рвалась.
И рвала меня на части. Требовала отпустить ее… и это было похоже на опьянение.
Кажется, я рассмеялась.
И, заглянув в синющие глаза Айзека, сказала:
– Чур, ты следующий…
Пока могу.
Скоро все изменится, скоро все закончится… раз-два-три-четыре-пять… ищи, кому выгодно… а кому выгодно? Я знаю… это все так очевидно…
Сосредоточиться.
Пробиться сквозь этот хмель, он не мой, это просто сила застоялась, не находя применения. А мы вот применим, пусть и не по профилю, но все-таки… преобразуем… девочка-трансформатор. А что, чудесный род занятий, сейчас и гудеть стану…
Спокойно.
Ровнее.
Айзек… стабилен. И это хорошо. Память тела разбудить надо бы. Память, ты где? Ау-у-ушеньки… Ни гугушеньки в ответ. Но я хорошо позову. Я сумею…
Мозг…
– Наверное, будет больно, – я все-таки сумела предупредить. – Закрой дверь, пожалуйста, а то прибегут всякие спасать, вконец лицо разобьют.
– Не прибегут, – Айзек усмехнулся.
Неужели понял?
И давно ли?.. И почему никому не сказал?.. А с другой стороны, кому говорить? Кто поверит почти безумцу… а ведь он не должен был слететь с катушек так быстро, если только…
Правильно, если знаешь, как воздействовать, то хватит и малости…
– Все равно закрой.
Щелчок пальцами, и перед дверью возникает полупрозрачная стена. Что ж, как вариант пойдет… А теперь…
– Сядем? – я опустилась на пол. – А то грохнешься еще, остатки мозгов отобьешь. У тебя с ними проблема, знаешь?
– Знаю.
Он спокоен. И серьезен.
– Доверяешь?
– А есть варианты? Ты… не болтай, или отвлечь думаешь?
Просто думаю. Память тела не желала пробуждаться… а вот если так… просто силой, как кувалдой? Клин клином – кажется, так говорят?
Ну-ка, Сивка-Бурка, вещая каурка, встать передо мной, как лист перед травой… Что еще положено говорить в этих случаях? Даром, данным мне – кем данным? А кем бы ни было – повелеваю…
Айзек не кричал.
Ему было больно.
Полагаю, адски больно, потому что иначе быть не может, когда твои нервы вспыхивают. Правильно, гори оно синим пламенем.
Или вот зеленым. Зеленый – самый целительский цвет, он пациентов успокаивает, только, полагаю, этому конкретному спокойно не будет. Я не виновата, это… так получается… выплеснуть и выжечь заразу… заразы нет? А кто сказал, что нет? Есть она, на сей раз не болотною водицей, но прозрачной гадостью, которую просто так и не разглядишь. А главное, успела и в костях отложиться, и в тканях, значит, притравливают давно.
Хрен им, а не скоропостижная кончина.
Нервы… выдержат, дар их только почистит… и организму в целом пинка волшебного, в прямом смысле слова – волшебного, отвесит, чтобы организм этот усовестился и занялся самовосстановлением.
Интересно, если бы не отрава, может…
Не узнаю.
И спрашивать не стану… а если кто засечет? Скажем, что с Малкольмом работала… и почти правда, да… Варнелия говорила, что работу мага жизни способен увидеть лишь другой маг жизни. Надеюсь, у них там нет в запасе? А если и есть…
Я ведь вчера с Айзеком работала? И тому свидетели имеются, вот пусть и просвидетелят, что именно вчера все и произошло…
Он отключился.
Растянулся на полу… если опять обгадится, то мне не простит. Мужчины – существа нежные, трепетные… ладно, будем надеяться на лучшее.
Проклятье, я здесь только и делаю, что надеюсь…
