– Малкольм.
– Это я уже слышала.
Двигаться не хотелось. Сидеть и сидеть… и еще немного есть, но голод был приглушенный, далекий, будто и не голод даже, но эхо его слабое.
– Ты Малкольм… приятель Айзека… такой же состоятельный обалдуй, в голове которого девки, цацки и собственная нев… невероятная крутость.
– Ага…
– Я так сперва решила, только… ты, уж извини, из образа вышел.
– Когда?
– Сейчас…
Малкольм вздохнул и попросил:
– Никому не говори, ладно?
– Не буду.
Тем паче приятельниц, чтобы почесать языком, у меня нет. Мастер, думаю, в курсе маленьких странностей рыжего, а остальным они мало интересны.
– И вообще, может, я такой… разносторонний…
– Днем девушек развлекаешь, а ночью вскрываешь трупы?
– Вроде того…
Я все же открыла глаза, подтянула сумку поближе. Какое счастье, что в ней булочка есть… Покосившись на Малкольма, сосредоточенно жующего травинку, я со вздохом разломила булочку пополам. Ну, почти пополам, все-таки помог…
– На, – я протянула меньший кусок рыжему, и тот принял, не скривившись. – Так тебя Айзек послал?
– Вроде того…
– А придурка зачем играешь?
– Я не придурок, я очаровательный!
– Очаровательный придурок, – не стала спорить я. Мне мама, еще когда в здравом уме была, говорила, что надо искать компромиссы.
– Девушкам обычно нравится…
Он обиженно выпятил губу, но так жевать было неудобно, а потому гримаса исчезла так же быстро, как и появилась. Некоторое время мы сидели молча, каждый погружен в свои мысли.
– А ты могла бы сделать вид, что влюблена в меня? – спросил Малкольм и, когда я закашлялась, заботливо похлопал по спине.
– Это еще зачем?
– Понимаешь… тут скучно… действительно скучно, хоть на стены лезь… в город нельзя…
– Почему?
Малкольм махнул рукой.
– …вот и приходится изгаляться… мы с Раймондом поспорили, кто первый тебя очарует.
Охренеть, детская непосредственность.
– Очарует – это в смысле в койку уложит?
– Да.
– Ага… и ты раньше подсуетился?
– Раймонд вчера в карты проиграл, так что у меня день форы. Ты не подумай, мы не хотели ничего плохого… это просто игра…
Для него.
И для Раймонда, надо полагать, но не для девиц, решивших, будто это все взаправду.
– Айзек ваш тоже…
– Раньше – да, но не теперь…
Я пнула Малкольма по ноге, но пинок получился довольно вялым, все же сидели неудобно.
– А чистосердечное признание, между прочим…
– С этим признанием я вполне могу к мастеру пойти. Думаешь, поймет?
– Не надо! – Малкольм поднял руки. – Послушай, мы же… мы же видим, когда девица и сама не против замутить. Мы не трогаем тихонь или таких, которые с прибабахом… и отбивать не отбиваем… ну, специально. Просто есть некоторые… – он на всякий случай отодвинулся. – Красавицы, которые… очень хотят выйти замуж. Не важно за кого, лишь бы при деньгах. Берем такую девицу и начинаем ухаживать… сначала я, потом Рай… Никто особо не сопротивляется…
Идиоты.
Нет, с чего я решила, что если он знает, с какого конца за скальпель браться, то и умный? А ведь день неплохо начинался, да…
– Это весело, смотреть, как она мечется, не зная, кого выбрать. У Рая семья очень состоятельна, а я единственный сын и наследник. И титул повыше… Обычно никому не отказывают, понимаешь? Разводят – назначают свидания в разные дни, чтобы вечер со мной и вечер с ним… прогулки по расписанию…
Вдвойне идиоты.
– Мы устраивали небольшие… провокации. Интересно смотреть, как они мечутся, выкручиваются, лгут. Чем дальше, тем больше лгут. И постепенно запутываются во всей этой лжи. За все время лишь одна, слышишь, одна девушка сказала, что нас двое и что мы оба симпатичны, но не настолько, чтобы впрягаться в соперничество…
Ага, значит, сами виноваты, а эти двое просто мимо проходили.
Нет, а ведь так хорошо сидели, я к нему даже попривыкла, человеком воспринимать стала, а тут тебе… И вот что ему сказать помимо того, что придурки они с приятелем редкостные.
Малкольм, почувствовав мое настроение, сказал:
– Подыграй мне.
– С какого перепуга?
– Скучно же…
– Это тебе скучно.
– А чего ты хочешь? – Малкольм булку доел до последней крошки. А нечего было в столовой от каши нос воротить.
– Чтобы ты с приятелем своим сгинули, и желательно навсегда…
– Маргарита, я же без колес останусь, если проиграю!
– За дело…
– Ну скажи, что я тебе сделал…
Мне – ничего, а за других я не отвечаю, именно поэтому и промолчу про их фокусы, пусть сами со своей совестью разбираются, если, конечно, она вообще у них имеется.
– А хочешь, я тебе заплачу…
– Передай своему приятелю, что цветы у меня есть, пусть пирожные принесет…
– Зачем?
Я пожала плечами: интересно, какие могут быть варианты?
– Есть буду…
Малкольма, похоже, подобный вариант не устроил. Он схватил меня за руку – а не привык мальчик к отказам, ишь, разозлился. Он мне откровенность, а я, вместо того чтобы проникнуться и согласиться на авантюру, нос ворочу.
– Отпусти…
– Детка, не надо спешить… Мы же можем быть полезны друг другу. Рай не обидится, потом вместе посмеемся…
Ага, они, может, посмеются, только, чувствую, мне не до смеха будет.
– Я ведь могу полезным быть… Тебе страсть до чего не хватает полезных знакомств.
Знакомств мне как раз хватает, и с избытком, о некоторых я с превеликим удовольствием позабыла бы, но кто ж позволит. Малкольм же, обняв меня за плечи, прижал к себе. Пахло от него хорошей туалетной водой и еще – самую малость – моргом.
– Мы хорошо проведем время…
– В твоей постели?
– Почему нет… поверь, ты не пожалеешь.
Я закатила глаза: эта фраза уже оскомину набила. И почему мужики через одного так уверены, что способны подарить райское наслаждение?
– А потом я тебе заплачу… у тебя ведь напряг с деньгами, верно? Тысяч пять устроит?
От обиды ком в горле застрял.
Вот, значит, как… заплатит он… и ведь раздувается от осознания собственной щедрости. Конечно, такого красавца бесплатно принять должна бы, но раз уж такая пакостливая уродилась…
