Некоторое время мы болтали о всякой ерунде, ели вкуснейшие бутерброды с тающим во рту сыром и филе красной рыбы, пробовали вино и хохотали над каждой шуткой.
– У тебя потрясающая семья, – вдруг сказал Арне, глядя на меня с теплой улыбкой. – Поначалу я не совсем понимал, где оказался и как себя вести. Но потом вдруг понял, что именно таких родственников и хочу.
– Шумных, неугомонных и сующих свой нос в твои дела? – невинно поинтересовалась я, глядя на солнце сквозь рубиновое вино в бокале.
– Внимательных, заботливых и небезразличных, – с блеском парировал он. – Не наговаривай.
– Я не наговариваю, – хмыкнула, – просто живу с ними с самого рождения. Впрочем, спустя время сам все поймешь. Особенно когда придется искать женихов Вике и бабушке.
Арне подавился, пришлось любезно похлопать его по спине с самым ласковым на свете взглядом и непередаваемым выражением лица. Да, милый. Конечно, милый. А ты как думал, милый? У меня в семье две женщины на выданье, а я сделаю вид, что никак не собираюсь помочь им устроить свою судьбу?
– Ну допустим, у меня есть Йонне, – немного неуверенно сказал Арне, откашлявшись и сделав глубокий вдох. – Однако сама подумай: надо ли кому-то такое сокровище?
– Сокровищу главное подобрать хорошего дракона, который его будет сторожить, – многозначительно произнесла я. – А у нас это, можно сказать, специализация.
Ага, специализация: «Папкины принцессы идут косить рыцарей».
– Ну хорошо, – неожиданно покладисто согласился Арне, – если сумеешь получить согласие от Вики, то я буду держать братца, пока его будут… женить.
Про бабушку он явно задумался, но пока не мог сказать ничего конкретного. Но это не важно, такой вопрос я тоже просто так не оставлю.
– А что твоя семья? – поинтересовалась я, протягивая руку за булочкой с шоколадным кремом. – Кроме Йонне кто-то есть? Родители?
И через секунду поняла, что повисла какая-то нехорошая тишина. Я повернула голову и посмотрела на Арне. Его лицо было непроницаемо. Глаза словно остекленели. Потом он вздохнул и будто неживым голосом произнес:
– Не хотят меня знать родители, Полина.
Я все же взяла булочку, но сунула ее в руки Арне. В общем, решила вопрос, как красноармейцы в «Свадьбе в Малиновке», сунув плачущей Яринке в качестве успокоительного тараньку.
– Продолжай, – тем временем велела я.
Арне явно не хотел говорить и рассматривал булочку, словно она была инопланетянином. Однако поняв по моему взгляду, что не отвертится, вздохнул.
– Моя семья, Полина, далеко не бедная. В нашем владении одна из крупнейших нефтедобывающих компаний. Отец – ее владелец. Когда-нибудь мы с Йонне унаследовали бы его дело. Однако… видишь ли, наша семья, на свою беду, входит в так называемый высший круг. Это не организация, но некое сообщество очень сильных оборотней, которые до ужаса гордятся своей силой, выносливостью и богатством. И что самое жуткое… – В глазах Арне будто потух тот самый янтарный огонь, который мог согреть в любую погоду. – Отсутствием изъянов.
Я чуть нахмурилась. Пока звучит как какой-то бред, честное слово. Что значит – без изъянов? Они просто моей бабушки не знают, та наденет горшок с рагу на голову любому, кто посмеет хоть на миг заподозрить в небезупречности.
Арне тем временем продолжал:
– Да, со стороны может показаться, что звучит странно. Но отец слишком гордился, что у него прекрасный бизнес, жена – самая красивая женщина Кристианнсанда, прекрасные сыновья с великолепными генами, отличными баллами и очень внушительными способностями. Но потом…
Он умолк, и я занервничала. Почему-то даже стало слышно, как ветер шелестит листвой деревьев и как волны накатывают на берег. Мне очень не нравилось выражение лица Арне. Кажется, не стоило так в лоб лезть с расспросами о его семье. Но… елки, вот правда не подумала, что может быть что-то неблагополучно.
– Мы с Йонне оказались возле Границы. Очень неудачно, потому что один из провалов образовался нереально близко. Настолько, что нас едва не сожрали оутти.
И пусть я пока не совсем понимала, как надо бояться оутти, только на словах, от тона Арне по спине пробежали мурашки, а внизу живота заворочался клубок ледяного ужаса.
– Я успел отшвырнуть Йонне, – сказал Арне, осторожно откладывая помятую булочку на место. Надо же, я даже не заметила, что он так сжимает пальцы. – Да и сам вовремя удрал. Точнее, сразу все так подумали. А потом стала появляться нестабильность.
Почему-то захотелось отодвинуться и на всякий случай прикрыться пледом. Мало ли.
Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. От сердца отлегло, ничего такого, что могло бы напугать. Что-то я стала сама какая-то… нестабильная. Начинаю сразу думать о каких-то гадостях, до конца не выслушав человека. Ай-ай-ай, Полина, как нехорошо.
Арне сообразил, отчего такая реакция, его лицо потемнело.
– Полина, – хрипло начал он, – только не говори, что ты меня испугалась.
– Ну я… – попыталась найти подходящее объяснение. – Это самое…
Арне помрачнел еще сильнее, его голос стал низким и жутковато хриплым:
– Полина, ты серьезно считаешь, что я смог бы причинить тебе вред?
– Я не…
Со стороны деревьев донесся странный и неприятный звук: будто под землей включили огромную установку и к ее гудению примешался визг сверл. Мы в мгновение ока вскочили на ноги. Воздух где-то на расстоянии трех метров замерцал и начал переливаться изумрудным цветом. Я, потеряв дар речи, уставилась на происходящее.
– Полина! В лодку! – рявкнул Арне, выводя меня из ступора.
«Да, разумно, очень разумно», – тут же появилась мысль, и я резвой белкой понеслась к воде.
На бегу бросила взгляд через плечо. Всполохи зеленого сияния стали ярче и длительнее, будто где-то, невидимый нашему глазу, разгорался огромный зеленый костер. И звуки становились все ниже и отвратительнее, давя на слух и сознание.
Я запрыгнула в лодку, заводя мотор. Что бы это ни было, оно мне не нравится.
Арне отступал за мной, однако при этом старался не выпускать всполохи из поля зрения. С одной стороны, грело сердце, что меня пытаются защитить, с другой – дорогой, пора сваливать!
– Арне! – крикнула я.
– Вперед! – рыкнул он. – Я догоню!
Я уже почти открыла рот, чтобы спросить как, но… Резко стало не до разговоров. Арне кинулся к воде, по его телу будто прокатилась перламутровая волна. Ноги уменьшились и потемнели, тело стало вытянутым, руки потеряли свою форму, мгновенно расплющиваясь, становясь плоскими и широкими. Череп словно стал мягким, изменяя очертания.
Взметнулся веер водных брызг, обдавая его с ног до головы. Я забыла как дышать. Надо мной воспарил гигантский орел, по крыльям которого текли тонкие ручейки и срывались тяжелыми каплями в озеро. Тело казалось нечетким и переливающимся неверным светом, такое бывает, когда смотришь на что-то сквозь водную гладь. Но янтарные глаза, в которых больше не было ничего человеческого, я все же узнала. И один-единственный призыв: «Полина, беги!»
