– Прежде всего я продал всю птицу. На вырученные деньги обновил амбар и купил два десятка хороших атрейских кур. Не резать, нет, я специально людей приставил следить и днем, и ночью, пока они не расплодились как следует. Год в доме курятины на столе не было, ни яичка, ничего, у соседей покупали… все в развод шло, все в расплод. Пока еще корма укупишь, пока то-се… А потом, когда все окупилось, начал я потихоньку и торговать. Там договор, здесь по рукам ударили… ты ж знаешь, атрейские куры – это вещь!
Массимо кивнул.
Это верно, в Атрее как-то душевно было развито животноводство. Вот Тимары были больше по горному делу, а земля была бедноватой. Кому что дано!
– Когда куры окупились, я несколько овец выписал. Из того же Атрея… и постепенно, потихоньку, вот с коровами не связывался, а овцы, козы, изделия из шерсти и кожи, мясо, одно за другое принялось цепляться, и завертелось хозяйство. Отец, хоть и ругался, а когда дело почувствовал, все мне на откуп отдал. Лет за шесть после вашего побега я хозяйство поднял, пусть и не забогател, но работать и жить можно. Тимары – и те поглядывать начали с уважением. А потом – Лорена.
– Что-то было не так?
– Да. Лорена мне не девушкой досталась, так получилось. У ее деда брат был, у того дочь, у той – сын. Хольс Тимар, та еще тварь, девок портил, как дышал… догадываешься, что дальше было?
Массимо догадывался.
Что герцоги, что кузнецы, а суть одна. Девок много, приданого мало, достойных женихов поди подбери, а кровь играет. Крови не прикажешь… На это немногие способны, и уж точно не девчонка сопливая…
– Первенец, Макс Ольрат, не мой по крови, – кивнул Симон. – Парень – копия деда по матери, лицо в лицо, глаза в глаза… Но вырастил его я, любит он меня, и с Лореной у нас все сладилось.
Массимо кивнул. Он догадывался, что брат рассказал далеко не все, но зачем допытываться? Расскажет, если захочет, а нет, так и лезть не стоит.
А Симон глядел на брата и вспоминал.
Как поймал Лорену у пруда – Мелиона его вела, не иначе. Решил искупаться ночью, а тут девчонка топиться собирается.
Как вытаскивал женское тело из воды, как ругался, отвешивая дуре полноценные пощечины, как рыдала на его плече Лорена.
И как он сделал ей предложение.
А что?
Хоть и не по его плечу деревце было, а вот таким, подрубленным, можно было и взять. Справился.
В ту же ночь потащил Лорену в храм, заплатил, их и окрутили. А с утра, оставив новобрачную спать, он отправился к герцогу в гости. Благо, земли их рядом были, даже и пруд тот приснопамятный на границе с Тимарами был… на их земле, правда, но кому какое дело?
Разговор состоялся тяжелый и трудный. По результатам Симон обзавелся роскошной подсветкой под глазом – бил тесть умело, – самому тестю пришлось полежать носом в пол – бить его зять не стал, но скрутить пришлось. А как еще его заставить выслушать?
А Хольс Тимар по результатам беседы лишился шести зубов и приобрел переломы ребер. Думать надо, где гадишь…
И Симон не прогадал.
Богатая родня – хорошо, благодарная и виноватая жена – еще лучше, а ребенок… что – ребенок? Чья корова, того и теленочек будет! Не тот отец, что ребенка заделал, а тот, что на ноги поставил и человеком сделал.
Парень и не знал о своем настоящем отце, ни к чему такое. Лорене грязь на платье, Симону сочувственные взгляды, всей семье позор… не надо. Ребенок – и ребенок, а если кто о чем и догадывается…
Зубы – никому не лишние.
Да и кроме старшенького у Симона с женой еще пятеро народилось, правда, двое потом умерло, болезнь никого не щадит, но жили они вполне счастливо. Сейчас Симон был в городском доме, а Лорена с детьми отправилась в поместье. Через пару дней он бы сам к ним выехал, так что Массимо аккурат время подгадал.
О жизни братья проговорили долго, настало время поговорить о деле.
И Массимо рухнул, как в пропасть. Здесь и сейчас он знал, что предложить брату.
– Ты хочешь, чтобы твой старший стал герцогом Тимар?
Симон подумал пару минут.
– Есть возможность?
– Пока – только идея. Но… ты ведь его сам воспитывал? Парень без дури? Без гнильцы?
– За это ручаюсь. Весь в меня…
– Тогда – да. Это серьезно, – хохотнул Массимо. – слушай, какая у меня появилась идея…
Братья проговорили до рассвета и заснули, где сидели. А на следующее утро дом опустел. Ольраты отправились в поместье, чтобы обсудить ситуацию уже втроем. В таких делах играть с человеком «втемную» нельзя, никак нельзя. Потом такой откат пойдет, что в море смоет.
А потому надо поговорить с Максом Ольратом. Что решит сам юноша.
А вот Лорену посвящать никто не собирался. Ни к чему это, все же речь идет о ее родных, о младшем брате, об отце, о дядьях…
Женское сердце непредсказуемо. А у них сейчас все зависит от тайны и только от тайны.
Массимо потерял уже сестру, племянницу…
Довольно!
Больше он никого не потеряет! Костьми ляжет! Землю грызть будет!
Он справится!
* * *
– Ваша светлость, – глава рода Ирт поклонился со всем возможным изяществом. – На Маритани прибыл тьер Лайон Тимар и просит вас уделить ему время для беседы.
– Меня одну?
Глава рода Ирт замялся, и Алаис взмахнула рукой.
– Будьте любезны передать этому тьеру, что я не буду с ним беседовать одна. Переговоры могут состояться только при наличии всех заинтересованных сторон. Меня, Лаиса, Атрея…
Судя по кислому выражению лица главы рода, остальные сказали ему то же самое. И правильно. Такая странная закономерность, врать толпе – легче всего, проще соврать одному человеку, сложнее – группе из двоих-троих людей, владеющих разной информацией и направленных на одну и ту же цель.
Недаром допросы ведутся группой людей, а игра в доброго-злого следователя по сей день одна из самых популярных в полиции любой страны.
Надо только определиться с ролями…
– Вы уверены? – напомнил о себе глава рода Ирт.
– Полностью.
– Тогда… если вы не возражаете, то примерно через час, его светлость будет ждать вас…
– Его светлость? Он – герцог?
– Второй сын нынешнего герцога Тимара.
– Мальчик на побегушках?
Глава рода Ирт пожал плечами, но его взгляд показал, что Алаис ошиблась. Сильно.
Вот и ладно, вот и думайте обо мне плохо. Такая я, глупая…
– Я буду. Только пришлите мне слуг и горячей воды, привести себя в порядок. Я же не могу предстать перед гостем в таком виде…
Вид, кстати, был вполне приличный, темно-розовое платье с широким поясом подчеркивало фигуру и придавало лицу краски, но для пришедшей в голову идеи не годилось. Маританец пообещал тут же распорядиться, откланялся и вышел.
