Через три недели мы идем к реке, чтобы искупаться, все вместе, завернувшись в покрывала, с палками, мылом и известняком. Мы трем известняк о речные камни, пока не образуется вязкая белая паста, которой мы обмазываемся с головы до ног, покрывая темную кожу. В таком виде мы проводим последние три дня, а затем ритуал переходит на новый уровень. Мы возвращаемся в свою деревню – я и еще двое парней из моего клана – и на следующий вечер танцуем со своими сестрами. Представьте себе: ты совершенно голый, не считая простынки, обмотанной вокруг талии, и при этом тебе нужно танцевать, держа палку над головой. Сестры, братья и кузены приходят с иголками и периодически тычут в тебя. Понятия не имею, зачем это нужно. Если как следует напрячься, можно усмотреть во всем этом какой-то символизм, но в тот момент ты думаешь лишь о том, как увернуться от иголок. Танцуешь, пока не выбьешься из сил и весь не вспотеешь, а когда устают девушки, то они уходят.
В последнюю ночь – грандиозное празднество с множеством яств, бренди и традиционным пивом, которое мы готовим сами и пьем из глиняных или оловянных кружек. Нужно сделать глоток и передать дальше. К тому моменту обо мне уже знали все парни деревни, и я то и дело слышал: «Эй, смотрите, вон те парни вернулись, и один из них – Мандела!» Разумеется, всем хочется увидеть рану своими глазами, чтобы убедиться, что все было по-настоящему. Порезы бывают разные – маленькие, средние и «величиной с мешок» (вольный перевод традиционных названий) – и им хочется посмотреть, какой у тебя. А что еще делать? Приходится показывать, и они приходят в восторг. Один парень так воодушевляется, что показывает мне свою рану.
– Да, у тебя хорошая, – говорит он. – Видишь, я прошел обряд семь лет назад, и она не затянулась как следует.
Теперь к тебе относятся с уважением: ты заслужил право называться мужчиной. Ты чувствуешь себя мужчиной. Железным человеком! Неприкосновенным. Богом. Ты заставил семью гордиться собой. Передай кружку! В первое время ощущается такой невероятный прилив силы, что некоторые парни совершенно перестают слушать родителей и становятся настоящей проблемой для своей семьи. Вот почему так важно проводить долгие беседы в конце ритуала. Наши старшие родственники – главы семейств, дядья, старшие братья и кузены – приходят нас навестить. Они делятся с нами мудростью и учат традициям и обычаям, напоминая о том, что наш долг – передать эти знания своим детям. Они говорят, что мы должны уважать матерей и теток, потому что настоящий мужчина уважает свою мать. Настоящий мужчина помогает по дому и делает все, чтобы его семья была счастливой. Настоящий мужчина приносит пользу в доме и в обществе. Он обладает силой и использует ее, чтобы сделать мир вокруг лучше.
– Теперь ты мужчина, – говорит Мадиба. Он сидит в своем кресле, всем своим видом выражая радость и волнение. – Ты должен понимать, что стал одним из мужчин нашего дома. Твоя обязанность – заботиться о доме, женщинах и детях. Делать все, чтобы семья тобой гордилась. Мы из королевского дома Тембу. Мы – четвертый дом. Наша роль – советники.
Он долго наставляет меня, говорит, что я не должен забывать о предках и знать свои корни. Уважать место, где я родился. Признать свою природу. Он рассказывает о том, как сам проходил «восхождение в горы», и мы обмениваемся впечатлениями.
– В то время, – говорит Старик, – часть ритуала заключалась в том, чтобы украсть свинью, забить ее и съесть за ночь до входа в хижину. Эта свинья принадлежала одному из жителей деревни, но мы делали то, что было велено и как велел ритуал. Я выманил свинью из крааля, положив немного еды в банку из-под пива. Когда она вышла поесть, мы схватили ее. Потом вырыли яму рядом с ибомой и зажарили ее. Съев свинью, мы готовы были поститься целую неделю.
Последний этап уквалука называется «переход через реку». Нужно войти в воду и соскрести с тела белую глину, а потом чистым и завернутым в покрывало (которое называется «и-рагги») встретить свою семью. Свою одежду ты не можешь надевать, пока не закончится ритуал и ты не будешь готов к тому, чтобы жить среди них как мужчина.
Наша семья с гордостью отмечала это событие – празднования длились все выходные. Родственники, деды и бабушки, тети и дяди подбадривали меня и желали мудрости мне и моим кузенам. Когда все сели за большой обеденный стол, дед спросил:
– Ты в порядке, Ндаба? Хорошо себя чувствуешь? – Я удивился тому, что он обратился ко мне на языке коса – мы почти не говорили на нем, всегда разговаривали по-английски. Но в этот раз он заговорил на коса в знак того, что теперь я стал мужчиной.
– Да, дедушка, я в порядке.
– Хорошо, хорошо. Теперь ты мужчина, Ндаба. Молодец.
– Спасибо, дедушка.
– Ндаба, что ты думаешь о коровах? – спросил он. – Ты знаешь, сколько их у нас? Ты теперь взрослый и должен быть в курсе дел фермы.
– Да, дедушка, я буду.
Я почувствовал себя взрослее, мудрее и даже как будто чуточку выше. Мы танцевали, пили, снова танцевали, ели, снова пили, а потом опять танцевали. Затем мы отправились в деревню, чтобы встретиться с другими мужчинами – старыми и молодыми, чтобы выпить еще у кого-нибудь в гостях. Все были счастливы нас видеть. Мадиба радовался этой возможности провести время со своим народом.
На следующее утро Старик попросил меня принести ему газеты. И я снова удивился: обычно газеты приносил кто-нибудь из охраны, а если я оказывался рядом, он меня просил сесть. Теперь же все было по-новому. Мы делали это вместе. Я принес газеты, мы прочли их от корки до корки, обсудили новости и проблемы. Вместо того чтобы скармливать мне кусочки новостей, как наседка кормит своих птенцов, он позволил мне переварить их самостоятельно и спросил мое мнение. Он ждал от меня критического мышления и был рад, когда я вежливо возражал, а не повторял заученные мысли или молча кивал. Теперь, вспоминая это время, я понимаю, что именно тогда наши отношения перешли на новый уровень. С САМОГО ДЕТСТВА Я ЗНАЛ, ЧТО МОГУ НА НЕГО ПОЛОЖИТЬСЯ. ТЕПЕРЬ ЖЕ Я ПОНЯЛ, ЧТО МОГУ ПОЛОЖИТЬСЯ И НА САМОГО СЕБЯ. Трудно – и невозможно всего в нескольких словах – передать всю глубину и широту ритуала, длящегося несколько недель. В эти недели ты ощущаешь связь с предками и наследием собственного народа. Кто ты? Из какого рода? Из какой деревни? Твой долг – чтить кодекс своего народа и выдержать испытание болью как мужчина. Только тогда ты понимаешь, кто ты с культурной точки зрения, и это придает тебе сил и уверенности в себе.
Французский палеонтолог и священник-иезуит Пьер Тейяр де Шарден сказал: «Мы – не люди, порой переживающие духовный опыт, но духовные существа, переживающие опыт человеческого бытия». Перейдя реку, я испытал то и другое в совокупности. По сути, я был и животным, и духом одновременно. Обретя связь с предками, я, в свою очередь, стал для них проводником и связью с будущим.
При рождении меня нарекли Тембекиле – «тот, кому доверяют».
После ритуала мужества у меня появилось имя Звелийика – «мир меняется».
10
INDLU ENKULU IFUNA
«Хорошему дому нужна крепкая метла»
Одной из самых странных историй, что я слышал подростком, была История о пророчестве Нонгкавусе. В ней молодая девушка, вернувшись однажды с реки, говорит народу своей деревни: «Явились мне двое предков и сказали, что все мертвые снова восстанут». Люди обрадовались: всем очень хотелось снова увидеть своих близких. Но девушка продолжила: чтобы этот Великий день наступил, люди должны забить весь скот, выкопать посевы и вообще все разрушить и перестроить – хижины, краали и так далее. Люди отвечали: «Ну мы на такое не согласны!» – но многие из них все-таки купились и стали уговаривать других. Даже король и большинство вождей поверили, что их мертвые предки выйдут из моря и приведут с собой новых коров, овец и кур, а самое главное – прогонят белых захватчиков. Они верили в золотой век, в котором больше не будет болезней и горестей. И вот они забили свой скот, и когда наступил Великий день, а армия предков из моря так и не вышла, вместо того чтобы подумать: «Эх, зря мы все это затеяли», – они обвинили неверующих – тех, кто отказался забивать скот. Многих неверующих вместе с их скотом убили, а фермы, которые они защищали, разорили. В деревне воцарились голод и отчаяние. Погибло около сорока тысяч человек из племени коса.
