Он выкарабкался из тины и пошел. Ближе к берегу вода начала мелеть. Неровный ледяной потолок виднелся в двадцати футах над головой, потом – в десяти. Скоро Шрайк смог достать до него кулаком и пробить. Он выбрался наружу, словно безобразный птенец, вылезающий из холодного яйца.
Всходила луна. На каменистом склоне блестели осколки двигателя «Дженни Ганивер». Шрайк направился в ту сторону, вынюхивая след Эстер.
Глава 51
Погоня
Лондонцы всегда представляли себе неспешный отлет из развалин – примерно со скоростью пешехода, пока не освоят получше управление Новым Лондоном. А вместо того они пулей несутся на север через развалины старого Лондона, выжимая максимальную скорость и лихо обходя покосившиеся ярусные опоры и нагромождения ржавых колес и гусеничных траков. В машинном отсеке инженеры наваливаются всем весом на рычаги, меняя угол магнитных отражателей, а в кабине управления на верхнем этаже ратуши мистер Гарамонд со своими навигаторами смотрит вперед через еще не застекленные окна и кричит рулевым:
– Лево руля чуток! Право руля чуток! Право руля! Тьфу, то есть лево, лево, ЛЕВО!
Хэрроубэрроу отстает на каких-нибудь полмили, не больше. Из его тупоносого рыла валит пар, разинутые челюсти готовы вцепиться в добычу. Ему не приходится лавировать, как Новому Лондону, – он прет напролом через груды ржавого металла. Тряска из-за постоянных столкновений грозит сбросить Рен и Тео, цепляющихся за едва заметные выступы на корпусе. А Вольф Кобольд, привычный к движению своего пригорода, почти не шатаясь, идет прямо к ним, только иногда поглядывает вперед с довольной ухмылкой, потому что разрыв между Хэрроубэрроу и жертвой быстро сокращается.
– Видите? – крикнул он. – Рен, ты зря старалась! Еще десять минут – и твой драгоценный городишко попадет к Бэрроу в брюхо! А ты и твой черномазый приятель… Я развешу ваши кишки на крыше верфи, как праздничные гирлянды, а трупы прибью к стенке в отсеке для рабов. Пусть ваши лондонские друзья видят, что бывает с теми, кто попробует сделать из меня дурака!
Он подошел уже совсем близко и взмахнул саблей. Рен и Тео попытались отползти. Орудие позади них дало еще залп – по белому дирижаблю, возникшему за кормой.
Кобольд только засмеялся.
– Не думайте, что моховики вас спасут! Они побоятся подойти на расстояние выстрела…
Он сделал выпад. Клинок высек искры из бронированного корпуса в паре дюймов от ноги Тео.
Тео посмотрел на Рен. Рядом с ней одна заклепка в ряду других чуть-чуть выпирала, и за нее зацепился острый кусок металлолома. Тео дотянулся и выдернул железку. Это был обломок старой полудюймовой трубки, ржавый и зазубренный на концах. Слишком длинный и тяжелый, чтобы орудовать им как мечом, но больше ничего у Тео не было, поэтому он размахнулся и с криком бросился на Кобольда. Кобольд отскочил, саблей отводя удар. Лицо у него было удивленное и даже довольное.
– Отлично, молодец! – крикнул он.
Тем временем на «Фурии» Нага сказал:
– Нужно заставить замолчать пушку. Иначе не подобраться близко…
– Господин! – перебил авиатор. – Там, на корпусе…
Нага повел подзорную трубу вдоль округлой, точно у мокрицы, спины Хэрроубэрроу. В двадцати ярдах за поворотной платформой танцевали две крохотные фигурки. Нет, сражались – он увидел искры, когда столкнулись клинки.
– Наш человек?
– Не могу знать, господин. Но если стрелять по орудию, можем по нему попасть…
– Ничего не поделаешь, капитан. Пускай за ним его боги присмотрят, а нам нужно дело делать.
Стая ракет отделилась от дирижабля, и Рен еле успела увернуться. Ракета пролетела так близко, что Рен разглядела рычащую драконью морду, изображенную спереди, и китайские иероглифы на боку. Ракета ударилась о броню и взорвалась совсем близко к орудию, но не настолько близко, чтобы его повредить. Только шрапнелью слегка задело. Другие ракеты промахнулись еще больше и взорвались среди завалов металлолома, никому не причинив вреда. В той части развалин, где сейчас мчался Хэрроубэрроу, лежали в несколько слоев длинные зазубренные обломки верхних ярусов Лондона, так что получалось нечто вроде решетки, и сквозь нее заходящее солнце просовывало свои болезненно-багровые лучи. Обеими руками цепляясь за броню, Рен смотрела, как мимо проносятся железные острия. Все равно что ехать через огромный кухонный ящик с ножами и вилками. «Если мы на такую штуку напоремся, – подумала Рен, – тем и закончатся все наши проблемы…»
Вольфа Кобольда опасность напороться на острия как будто совсем не волновала. Он махнул саблей, что-то крикнул орудийному расчету, пушка повернулась под бодрую карусельную музыку, и воздух за кормой наполнился вспухающими комьями черного дыма. Дирижабль поспешно вильнул и на время скрылся за горами мусора. А Вольф снова стал наступать на Тео, теперь уже всерьез, как будто хотел отделаться от досадной помехи, прежде чем заняться более важными вещами.
Тео старался как мог, вскрикивая от усилий, когда размахивал ржавой трубой и парировал удары Вольфа, но он не был фехтовальщиком и к тому же, в отличие от Вольфа, с трудом удерживался на качающейся под ногами броне. Бой продолжался едва ли больше минуты. Вольф непрерывно теснил Тео к пушке, а потом внезапно провел обманный выпад, Тео отклонился в сторону, уворачиваясь от клинка, споткнулся и неуклюже упал. Его голова с треском ударилась о броню, труба выпала из вспотевших рук. Рен поймала ее, когда труба катилась мимо. Вольф уже стоял над Тео, занеся саблю для смертельного удара.
Рен бросилась вперед. Она не знала, что собирается делать, просто ни за что не хотела, чтобы все шло, как Вольфу надо. Кто-то дико закричал, и Рен поняла, что это она сама кричит. Отчаянный хриплый вопль ужаса и ярости словно придал ей силы, и, размахнувшись, она отбила трубой клинок Вольфа.
Снова посыпались искры, от удара у нее чуть руку не вывернуло из сустава. На какой-то миг Вольф застыл в комическом изумлении, тупо глядя на рукоятку сабли у себя в руке. Клинок обломился посередине. Потом Вольф перевел взгляд на Рен. Пожал плечами, бросил бесполезную саблю, отвел в сторону полу шинели и выхватил из кобуры новенький блестящий револьвер.
Вдруг стало очень тихо, куда-то подевались грохот и бешеная скорость. Даже пушка перестала палить. Рен оглянулась в надежде на некое чудесное спасение и увидела, что артиллеристы глазеют на нее через смотровую щель.
– Прощай, Рен, – сказал Вольф.
Он не заметил, что белый упорный дирижабль вновь приблизился на расстояние выстрела за кормой. Ракета промчалась совсем близко, когда он нажимал на спусковой крючок, рука дрогнула, и пуля пролетела мимо, зацепив волосы Рен, но не ранив. Пушку разорвало на куски. Ударная волна отбросила Вольфа назад, он замахал руками, пытаясь восстановить равновесие, поскользнулся и рухнул лицом вперед. Острый конец трубы, которую Рен все еще отчаянно сжимала в руках, воткнулся в него как раз под грудиной. Рен от толчка упала, и другой конец трубы уперся в шов между плитами брони, вогнав трубу в тело Вольфа и проткнув его насквозь.
