Пеннироял отсидел десять месяцев в долговой тюрьме, надоедая сокамерникам бесконечными рассказами о своих удивительных приключениях. Потом его старые друзья из «Муна» в складчину заплатили за него долги, и он с позором удалился в Перипатетиаполис. Там жила одна из его бывших подружек, Минти Бэпснэк, у нее до сих пор была к нему слабость. Оставшиеся годы он доживал в ее доме, и были они не сказать чтобы несчастливыми. Но даже Минти относилась к его рассказам скептически. Она так и не дала ему денег на публикацию «Схватки первозданных сил».
Селедка не увидел звездный дождь. К тому времени как обломки ОДИНа рассыпались по небу, Селедку накрыло плотным слоем дыма с Чжань-Шаня. В темноте он прошел мимо Батмунх-Гомпы и еще много дней брел по дорогам, забитым пеплом и беженцами.
Он единственный направлялся к вулкану, а не от него. Весь восточный склон горы разворотило, и люди бежали нестройными колоннами, рассказывая о целых городах, засыпанных или сметенных лавиной. Но западный склон пострадал не так сильно, хотя и его тряхнуло, и на всем лежал тонкий слой пепла. Перевалив через гряду над отшельнической обителью, Селедка увидел, что домик все еще стоит на своем месте, скотина жует принесенное из низин сено, а на перевале развеваются новенькие молитвенные флажки. На босых, стертых в кровь ногах он дотащился до двери и рухнул на пороге. Там Сатия и нашла его на следующее утро, выйдя подоить корову. В обмороженной руке он все еще сжимал деревянную лошадку, которую для него вырезала Сталкер.
Он останется здесь, у Сатии, надолго и вырастет красивым, сильным человеком, настоящим горцем. Он забудет многое из пережитых ужасов, но никогда не забудет того, что сделал в Эрдэнэ-Тэж. Поначалу он гордился своей тайной, потому что выполнил данную богам клятву – отправил Эстер Нэтсуорти и ее мужа в Страну, не ведающую солнца. Но позже, уже взрослый, женатый, глядя, как его дети играют с лошадкой Анны возле домика его приемной матери, он начал сомневаться. В те годы вдова генерала Наги целеустремленно добивалась мира, проповедуя свой принцип – прощать старых врагов. Иногда Селедка думал, что лучше было бы и ему простить и все-таки взять мужа и жену Нэтсуорти на яхту. Но по крайней мере (говорил он себе), он не убил Эстер и Тома – всего лишь проучил их. Бросил, как они когда-то бросили его. Они люди крепкие, наверняка сумели выжить.
Загва
25 апреля 1027 г. Э. Д.
Дорогая Англи!
Трудно поверить, что целых четыре месяца прошло с тех пор, как мы тебя оставили в том скоплении городов в Ледяных Пустошах! И почти год – как родился Новый Лондон! Нам с Тео так хочется к вам, отпраздновать день рождения вместе, но в ближайшие месяц-два мы еще не сможем уехать из Загвы. Надеюсь, в Мерзлых Землях торговля идет хорошо, вы вовсю продаете летающие кресла жителям ледовых городов, а двигатели системы Чилдермас вовремя уносят вас от челюстей хищников!
Я пишу это письмо в саду у дома родителей Тео, сидя на террасе с чудесным видом на ущелье, в лучах заката. Здесь очень красиво. Мистер и миссис Нгони, Каэло и Мириам, невероятно добрые и приветливые и, кажется, понемногу привыкают к мысли, что их Тео намерен жениться на городской и жить в небе.
Торговец, который привез нас сюда, по пути останавливался в Воздушной Гавани, заправиться горючим и подъемным газом. Я зашла там в банк и узнала – никогда не угадаешь! Оказывается, я богата! Я напрочь забыла про пять тысяч, который Вольф Кобольд нам заплатил за экспедицию в Лондон. А они все еще лежат себе на счете «Дженни Ганивер». Мне немножко совестно брать эти деньги, но, в конце концов, мы их честно заработали. Вольф просил доставить его в Лондон – мы и доставили. Не наша вина, что он попытался Лондон съесть. И в любом случае часть этих денег я уже потратила – купила собственный дирижабль, его сейчас ремонтируют и переоснащают в порту Загвы. Это переделанная модель «Ачебе-1000», и мы собираемся назвать ее «Дженни Ганивер II». Так что домой мы вернемся уже независимыми торговцами. «Нгони & Нэтсуорти из Нового Лондона, поставляем состоятельным господам мебель на магнитной подвеске». Скоро снова откроется торговля с востоком, раз Зеленой Грозы больше нет, а новая Лига замирилась с городами. Может, мы даже полетим через океан в Америку, повидаем старых друзей в Анкоридже-Винляндском и расскажем им обо всем, что здесь происходило. И конечно, будем часто прилетать в Загву.
Тео получил письмо от вдовы генерала Наги. Очень приятно, что она о нас вспомнила, тем более что сейчас она занята выше головы – руководит новой Лигой противников Движения, а горные царства все еще наполовину засыпаны пеплом. Она рассказала, что мама и мистер Шрайк вместе с ней прилетели в Батмунх-Гомпу накануне того дня, когда Чжань-Шань расколошматило, и они спасли папу и улетели на «Дженни Ганивер». Она не знает, куда они отправились и зачем, но позже в долине в горах Эрдэнэ-Шань нашли обгорелые остатки дирижабля с двигателями Жёне-Каро. Она говорит, я могу поехать туда, если хочу поклониться месту их гибели.
Она очень чуткая и деликатная, но я не хочу туда ехать. Я не сомневаюсь, что мама с папой погибли, но, даже если на Эрдэнэ-Шане правда обломки именно «Дженни Ганивер», мамы с папой там нет. Они ушли от нас – никто не знает куда и никогда не узнает. Но мне нравится думать, что они вместе идут по птичьим дорогам, к западу от солнца, к востоку от луны, навстречу потрясающим приключениям. Иногда я ловлю себя на том, что смотрю в небо, как будто жду, что из-за облака или из-за горного отрога покажется «Дженни Ганивер» и привезет их домой…
Ну вот, солнце закатилось, восходит луна, а ко мне бежит Тео – сказать, что ужин готов. Так что я заканчиваю письмо. Надеюсь, оно скоро дойдет до тебя.
С любовью ко всем лондонцам,
Рен.
Глава 54
Шрайк в мире будущего
Шрайк опоздал. Он бежал, словно призрак, через горы, и оказался в Эрдэнэ-Тэж перед рассветом, когда небо над озером было исчерчено следами падающих звезд.
К тому времени дом лежал в руинах: седой пепел, обгорелые балки. Белые струйки дыма еще тянулись через сад. В комнате с обугленными приборами он нашел останки Сталкера Фанг и опустился возле нее на колени. Сконструированная инженерами часть ее мозга прекратила функционировать, но в более древней части он почуял слабые электрические импульсы. Шрайк отсоединил проводок от своего черепа и подключил к ее. Он услышал шепот ее воспоминаний, и его мозг впитал их в себя.
Солнце встало. Шрайк снова вышел в сад и в разгорающемся свете увидел Тома и Эстер – они ждали его у фонтана. В темноте он их не заметил, потому что они были холодны, как камни, на которых лежали.
Шрайк встал на колени и бережно вытащил нож, который Эстер вогнала себе в сердце. Сперва он подумал, что, если поспешит, еще можно отнести ее в Батмунх-Гомпу, чтобы Энона Зеро Воскресила ее. Но когда начал поднимать ее, то увидел, что она, умирая, стиснула руку Тома и все еще крепко сжимает.
Если бы Сталкеры могли плакать, в этот миг он бы заплакал, потому что понял сразу: для нее это правильный финал и она бы не хотела, чтобы он унес ее из этой тихой долины, от однаждырожденного, так любимого ею.
