В соседней комнате зазвонил полевой телефон, потом еще один и еще.
Генерал Сяо резким тоном отдала приказ подчиненному и сказала Эноне:
– Ваше превосходительство, вам нужно немедленно подняться на корабль. Я не хочу рисковать…
Окончание фразы утонуло в оглушительном грохоте. Пол тряхнуло, из щелей между досками низкого потолка посыпалась пыль. Пеннироял вновь начал призывать своих своеобразных богов. Тео посмотрел на стол: чашка, которую он туда поставил, подпрыгивала в такт глухим раскатам грома – бум, бум, бумм. В землянку ворвался солдат, и, хотя он рапортовал на шаньгойском наречии, Тео и его спутники поняли, в чем дело, еще до того, как генерал Сяо повернулась к ним со словами:
– Сейчас начнется! Все города разом тронулись с места! Десятки городов! Сотни пригородов!
Да что же такое – не успели от одного приключения опомниться, и уже новое навалилось!
– А как же Эстер и мистер Шрайк?
– Ваши друзья встретятся с вами на летном поле, я распоряжусь! – крикнула генерал Сяо. – Идите скорее, и да хранят нас боги…
Очередной мичман провел их окопами, где сотни солдат спешили на боевые позиции. От грохота с запада закладывало уши. В небе над окопами непрерывно мигали сполохи. Пеннироял затравленно озирался. Тео, вздрагивая от звука разрывов, напоминал себе, что по большей части это наверняка артиллерия Зеленой Грозы бьет по городам и наступление скоро будет остановлено.
Одна только Энона бывала раньше на передовой. Она распознавала содрогания земли, так же как любой горожанин понимает, что значит то или иное движение палубы под ногами. Она знала, что где-то поблизости боевые пригороды приближаются на высокой скорости, ведя непрекращающийся навесной огонь из тупорылых пушек. Энона молилась на бегу, только сомневалась, что даже Бог способен ее услышать среди такого грохота.
Они зигзагами пробежали по соединительной траншее, и наконец впереди показалось летное поле. У центрального причала ждал воздушный корвет, а вокруг с рычанием взмывали в бледно-желтое небо машины Лисиц-оборотней, вылетая из врытых в склоны холма ангаров. Корвет звался «Фурия», его двигатели были уже развернуты в стартовое положение и пропеллеры вращались, сверкая серебряными бликами. Пока Энона и другие бежали к причалу, с другой стороны лихо подъехал полугусеничный автомобиль медицинской службы с символом кадуцея
[31] на боку и затормозил возле трапа «Фурии». Из машины выскочил Шрайк и стал помогать санитарам вытаскивать носилки, на которых лежала Эстер.
Мичман торопил Энону, а Пеннироял семенил рядом – его подгонять не требовалось. Тео хотел пойти за ними и вдруг вспомнил, что письмо Рен осталось в кармане летной куртки, а куртку он повесил на стул у печки в штаб-квартире генерала Сяо.
– Мне надо вернуться! – крикнул Тео.
Его услышал только Шрайк. Идя по сходням с Эстер на руках, Сталкер оглянулся и увидел, как Тео нырнул в лабиринт окопов.
– ТЕО НГОНИ! – крикнул Шрайк.
Какими все-таки тупыми бывают однаждырожденные, уму непостижимо.
– Сталкер! На борт ее неси! – закричал ему авиатор из открытого люка.
– НУЖНО ПОДОЖДАТЬ, – ответил Шрайк. – ОДНАЖДЫРОЖДЕННЫЙ ТЕО НГОНИ ОТСУТСТВУЕТ.
Снаряд тупорылой пушки взорвался у самого края поля, смяв взлетающую Лисицу-оборотня и окатив баллон «Фурии» градом земли и мелких камешков. Шрайк посмотрел в сторону окопов, но ничего не увидел в дыму. Взрывы гремели без передышки, а за грохотом орудий Шрайк расслышал еще один звук – низкий рев городских моторов, и контрапунктом к нему – визг движущихся гусениц.
– Сталкер, поднимайся на борт – или улетим без тебя! – рявкнул перепуганный авиатор, придерживая рукой шлем, – по летному полю то и дело прокатывались одна ударная волна за другой.
Шрайк еще раз проорал среди общего гвалта: «ТЕО НГОНИ!» – и, нехотя отвернувшись, понес Эстер в гондолу.
Энона встретила его в коридоре:
– Где Тео? Я думала, он с нами.
«Фурия» дернулась и рванулась вверх, быстро набирая высоту. Шрайк уложил Эстер на койку в медотсеке.
Сказал санитарам:
– ПОЗАБОТЬТЕСЬ ОБ ЭТОЙ ОДНАЖДЫРОЖДЕННОЙ, – и отошел к окну.
За окном закладывали виражи крылатые машины, поливая из пулеметов бронированный корпус «Фурии». Землю внизу усеяли вспышки разрывов. По всей линии фронта били тяжелые орудия Зеленой Грозы. Паровые требушеты, широко замахиваясь, швыряли бомбы в густую пелену дыма над нейтральной полосой.
– Нага, началось!
Генерал Нага сгорбился в своем любимом кресле у окна. Эти апартаменты он раньше делил с Эноной. Вокруг Нефритовой пагоды бушует ураган, бросая снег в окна, и винтовая лестница гудит, словно трубы органа.
Старый друг Наги, генерал Дзю, мнется у двери, страдая оттого, что принес дурные вести.
– Поступают сообщения об ожесточенных боях на десятке участков фронта. Форты Ржавых болот подверглись нападению, и связь с командным пунктом генерала Сяо потеряна…
– А, – отзывается Нага, не поднимая головы.
Рядом с ним на низком столике стоит чашка и чайничек с зеленым чаем. Служанка Рохини приносит ему чай каждое утро в этот час и играет на шудраге
[32], но сегодня Дзю ее отослал, сказав, что им с Нагой необходимо поговорить с глазу на глаз. Жаль: она славная девочка; иногда Нага думает, что и жив еще до сих пор только благодаря ее доброте. Ее музыка напоминает ему детство – как он охотился на уток в затопленных атомных кратерах южного Китая и вступил в военно-воздушный флот летом того года, когда Лондон прикатил на восток. В военной академии на горе Семи Тигров ему нравилась девушка по имени Сатия, но она была влюблена в Цветок Ветра.
– Что стало с Сатией? – раздумывает он вслух. – Как ты считаешь, она все еще отшельничает в той обители, что мы для нее нашли, на Чжань-Шане?
– Нага, у нас война! – кричит его друг. – Какие будут приказы? Я должен отдать команду отступать или стоять насмерть?
– Как считаешь нужным, Дзю.
Тот вздыхает, готовясь уйти. Оборачивается на пороге.
– Еще одно. Это мелочь, но из Батмунх-Гомпы сообщают, что в развалинах Лондона замечена какая-то деятельность.
Нага отмахивается:
– Лондон? Горстка несчастных варваров, Дзю! Мы давно о них знаем. Они безвредны.
– Так ли? Что, если они – пятая колонна? Пока выжидают, а когда противник пойдет в наступление, поддержат его? Я приказал усилить наблюдение…
