– Надо было побежать за ним! Ты должна была его спасти! Он-то тебя спас!
Но на самом деле Эстер винила себя. Зря она позволила Тео устроить эту придурошную спасательную операцию. А теперь он умер. Эстер отпустила Энону и уткнулась лицом в ладони, сама пугаясь хлынувших слез и жутких стонов, которые не могла сдержать. Ведь обещала себе никогда и ни к кому больше не привязываться, но нет, глупое сердце открылось для Тео, а теперь он убит, и приходится расплачиваться за то, что полюбила его.
Эстер закричала на Энону:
– Хоть бы ты помолилась этому своему древнему богу! Чтобы уберег его! Чтобы он вернулся!
Внизу на равнине войска генерала Сяо спешно рыли окопы и ямы-ловушки для городов. Лопаты и мотыги ритмично взблескивали, словно косяк серебристых рыб. Из-под пола доносился топот марширующих сапог и громкие приказы – на нижних ярусах усталые унтер-офицеры спешно сколачивали новые отряды из еле живых уцелевших, кто сумел добраться сюда после сокрушительного поражения на севере и на западе.
Энона и Эстер сидели рядышком на кровати. Молчали, потом Энона сказала:
– Если бы Бог мог делать такое, мир был бы совсем другим. Он не может дотянуться до нас с небес и что-то изменить. Не может помешать нам делать то, что мы выбрали.
– Зачем тогда Он нужен?
Энона пожала плечами:
– Он видит. Он понимает. Он знает, что ты сейчас чувствуешь. Что чувствовал Тео. Он знает, как это – умирать. И после смерти мы придем к Нему.
– В Страну, не ведающую солнца, что ли? Как призраки?
Энона терпеливо покачала головой:
– Как дети. Помнишь себя маленькую? Когда все было возможно, и все тебе давалось, и ты знала, что тебя любят и берегут, и каждый день был вечностью? Так будет и после смерти. Так сейчас все для Тео на небесах.
– Откуда ты знаешь? Тебе трупы рассказывали, когда ты их Воскрешала?
– Просто знаю.
Они сидели рядом, и Энона обняла Эстер, а Эстер не оттолкнула ее. Чем-то эта серьезная, не умеющая шутить девушка ее тронула, как ни старалась Эстер этому противиться. Энона ей напоминала Тома. Они сидели на кровати, ждали мистера Шрайка и думали о Тео на небесах. За окном сгущались серо-стальные сумерки. У горизонта на западе мерцали огни наступающих городов.
Тео не был на небесах. Он плелся пешком по необозримой, продуваемой всеми ветрами степи к северо-западу от Передового командования. Он шел так долго, что сапоги совсем развалились. Он подвязал их полосками ткани, а те постоянно развязывались и волочились за ним по грязи.
Он был не один. Справа и слева, спереди и сзади брели на восток остатки передовых отрядов Зеленой Грозы. Их гнали вперед рассказы о голодных пригородах-жнецах и о наемниках-авиаторах, которые устраивали вылазки вглубь территории Зеленой Грозы.
В тот первый день войны, когда Тео выкарабкался из разрушенной землянки генерала Сяо, первая его мысль была – как-нибудь добраться домой, в Загву. Но по всей линии фронта шло наступление городов. Спасаясь от них, Тео очутился в гуще отступающих солдат побежденного войска, и его затянуло общее бегство в единственном направлении, которое казалось безопасным: на восток. Он нашел себе место на полугусеничном грузовике, но через несколько дней дирижабли горожан разбомбили мосты впереди, и ему пришлось слезть и дальше ковылять с отставшими от основной массы – ранеными, оглушенными или повредившимися рассудком от всего, что они повидали на передовой.
Тео и сам временами чувствовал себя полусумасшедшим. Он часто просыпался по ночам, весь дрожа, – ему снилось, что он снова под обстрелом.
Но по большей части он просто чувствовал себя глубоко несчастным. Окружающий пейзаж тоже не радовал. Здесь уже больше десяти лет была территория Зеленой Грозы, но Гроза толком не знала, что с этой землей делать. Одна фракция попыталась культивировать выросшие в колеях естественным путем сорняки и кустарники, потом другая попробовала сровнять колеи с землей и посеять пшеницу. Результатом этих усилий стала неровная местность, кое-где поросшая лесом и быстро превратившаяся в трясину под сапогами отступающих войск. Изредка попадались фермы с ветряками и маленькие стационарные поселения, но дома были брошены, жители разбежались, а поля и жилища разграбили солдаты, идущие впереди.
Тео гадал о судьбе Эстер, Эноны и профессора Пеннирояла. Удалось ли им спастись? Вначале он надеялся, что они будут его разыскивать, но, осознав масштабы поражения, надеяться перестал. Как они узнали бы, где искать? Если хоть половина слухов – правда, целые армии разбиты наголову и вся восточная часть Охотничьих Угодий переполнена разрозненными колоннами беженцев (вроде той, куда он сам попал), стремящимися добраться до безопасных мест, пока прожорливые города их не настигли.
Тео долго брел вверх по пологому склону, а поднявшись на гребень, увидел вдали на севере темный зубчатый силуэт посреди равнины. Несколько его попутчиков (друзьями их назвать он не мог, все они были слишком измотаны, чтоб хотя бы назвать свои имена) остановились и что-то обсуждали, показывая в ту сторону пальцами.
– Что там? – спросил Тео.
– Лондон, – ответил мичман из Шань-Го. – Сильный город варваров. Боги его разрушили, когда он попробовал штурмовать стены Батмунх-Гомпы.
– Тогда боги были с нами, – сказал другой. – А теперь отвернулись от нас. Они наказывают Нагу и его потаскуху за то, что те предали Сталкера Фанг.
Офицер-связист с повязкой на глазах сказал:
– Я рад, что не вижу Лондона. Этот город приносит несчастье. Даже смотреть на него – к беде.
– Куда уж хуже-то, – хмыкнул мичман.
Из конца колонны донесся крик:
– Дирижабль!
Все попадали плашмя, некоторые заползали под кусты или старались зарыться в землю. Но дирижабль, рокочущий моторами у них над головой, оказался своим – «Женьшеневый Мотылек» с Чжань-Шаня, с зеленым зигзагом молнии на стабилизаторах. Он приземлился на равнине в нескольких милях впереди.
Военные вокруг Тео притихли. Впервые за много дней они увидели корабль Грозы, и все гадали, что это может значить. А Тео больше заинтересовался Лондоном. Он смотрел сквозь дымку на зазубренные неприветливые контуры и никак не мог представить их движущимся городом. Неужели Рен действительно где-то там? Тео вытащил из кармана снимок и стал рассматривать ее лицо, как рассматривал много раз во время долгого марша на восток, вспоминая их давний поцелуй. «С любовью» – так она подписала письмо, но всерьез или просто как подписываются, не думая, не скрывая за словами желания и тоски?
Все равно – у Тео была хоть надежда, что Рен близко. Лондонских призраков он не боялся. Ну, не очень. Он выжил в Ржавых болотах, на передовой и в Катлерс-Галпе, вряд ли призраки могут быть страшнее. Как и тот связист из Шань-Го, он не верил, что может стать еще хуже.
Вдоль колонны промчался офицер в моторизованных грязевых санях, задерживаясь возле каждой группы солдат и выкрикивая в рупор:
