– Эстер, здесь твой дирижабль… Ты должна мне помочь…
Она оттолкнула его. Пеннироял с возмущенным воплем отлетел назад и покатился по ступенькам.
– Мы и так слишком долго путешествовали вместе! – рявкнула Эстер. – Я еще в Воздушной Гавани сказала, что не хочу вас видеть на своем корабле. Сами устраивайтесь, как сможете.
Пеннироял еще что-то кричал ей вслед, но Эстер больше не оглядывалась. За общим шумом и гамом на причале слышалось и другое: крики «ура» и звуки труб откуда-то сверху – там уцелевшие грозовики праздновали арест Эноны. Стражник у тюремных дверей тоже их слышал, и Эстер с облегчением заметила, что они его явно удивили. В этой наскоро сооруженной гавани со связью было совсем плохо – ни телефонов, ни переговорных трубок, только мелкие мальчишки бегали туда-сюда с записками. Здесь еще не скоро станет известно, что Энона попала в немилость, и еще больше времени пройдет, пока распространят описание ее спутников.
И точно – при виде перстня с дубовыми листьями тюремщики начали кланяться и отдавать честь. Эстер провели внутрь, и Шрайк на неизвестном ей языке изложил, по какому они делу. Один из тюремщиков с готовностью отпер тяжелую дверь и пригласил Эстер войти.
– Подожди здесь, – сказала она Шрайку и перешагнула порог.
В неверном свете масляной лампы она увидела арестанта. Он сел на койке и повернул к ним голову.
Тюремщик что-то сказал на своем языке, но они даже не слышали.
– Том? – позвала Эстер.
Том встал и подошел к ней. Он молчал – наверное, глазам своим не верил.
Эстер не догадывалась, что Том уже знает от Тео об их путешествии. Он даже думал, что Эстер уже несколько дней здесь. Конечно, он удивился, когда она вошла в камеру, но не до полного онемения. Эстер глубоко его ранила, и он каждый раз сердился, вспоминая о ней. Но сейчас она стояла прямо перед ним, сквознячок из открытой двери доносил ее родной привычный запах, и Том понял, что до сих пор ее любит. И молчал он потому, что слишком многое хотелось сказать.
– Ну что, – неловко проговорила Эстер, – вот мы и встретились?
– Я оставил Рен в Лондоне, – сказал он, догадываясь, о чем она спросит прежде всего.
– В Лондоне?!
– Все хорошо, с ней Тео, она в безопасности, но…
– Тео Нгони? Так он жив?
– Он добрался до Лондона. Рассказал, что видел тебя. Какая ты храбрая… Спасла леди Нагу…
Тюремщик смотрел на них, вытаращив глаза. Эстер сняла с плеча ружье и, направив его на Тома, сказала стражнику на слегка подзабытом аэросперанто:
– Сними цепь с арестованного, я его забираю.
Тюремщик пожал плечами. Неизвестно, все ли он понял, но общую идею уловил и быстро отомкнул кандалы, которыми Том был прикован к стене. Эстер схватила Тома за локоть и потащила прочь, быстро кивнув остальным тюремщикам.
Том подумал – может, надо было отказаться с ней идти? Объяснить, что он ей не доверяет после всего, что она натворила в прошлом. Но момент был явно неподходящий, да и отчасти Том был рад, что она снова решает за них обоих.
Снаружи их ждал Шрайк. Том дернулся, когда мертвое лицо Сталкера обратилось к нему.
– Все нормально, – сказала Эстер. – Он теперь наш друг.
– Ну да, – кивнул Том, вспомнив, что говорил Тео, но поверить все-таки было трудно. – Здравствуйте, мистер Шрайк! Извините, что я вас убил.
Шрайк чуть-чуть поклонился и ответил:
– Я НЕ ОБИДЕЛСЯ.
Небо над головой вдруг раскололось, как будто его распороли по шву. С визгом и воем из разрыва хлынул свет – яркий, как день, и белый, как смерть. Земля под ногами качнулась. Шрайк схватился за голову. Его глаза то вспыхивали, то гасли. Сварливые крики солдат и грузчиков на причале сменились испуганными воплями. Эстер тоже закричала, изо всех сил прижимая к себе Тома. Но сверкающий световой клинок не был нацелен на Батмунх-Гомпу. Он уткнулся в горы дальше к югу, сияя и воя, такой яркий, что невозможно смотреть, и такой высокий, что не охватить рассудком. Все небо наполнилось паром, затрещали синие нитки молний.
– Что он делает? – прокричал Том. – В той стороне городов нет…
Ослепительный свет погас. Вой оборвался ударом грома, и вновь вернулась ночь. Земля все еще содрогалась. Эстер все так же стискивала Тома. Шрайк зашипел и встряхнулся, приходя в себя. В том месте, куда ударил луч, поднимался облачный столб, а в его основании разгоралось багровое зарево, будто жаровню разожгли в горах.
– Чжань-Шань! – заговорили вокруг.
– Чжань-Шань! – повторил Том.
Он был страшно напуган. Объятия Эстер немного его утешали, пока он не спохватился и не оттолкнул ее.
– Они направили оружие на Чжань-Шань! Священная гора начала извергаться!
– Кому это надо, вулканы взрывать? – спросила Эстер, злясь на себя за то, что обняла Тома.
Вокруг звонили колокола, свистели свистки, белые дирижабли уплывали в ночь. Кто может сказать, когда это оружие ударит снова?
– Пошли! – скомандовала Эстер.
Они протолкались через толпу к причалу, где стояла «Дженни Ганивер». К ней уже бежали несколько авиаторов-грозовиков. Эстер крикнула, что забирает этот корабль. Люк на корме был открыт. Эстер наорала на растерянных портовых рабочих, велела закрыть люк и отойти в сторону. Те, пожав плечами, отсалютовали и отошли, но тут подбежал портовый офицер, крича на аэросперанто:
– Где ваши приказы? Вы из какого отряда? Все дирижабли реквизировал генерал Нага для ответного удара по варварам!
– Нет. – Эстер протянула руку, показывая кольцо Эноны. – Я сама выведу дирижабль из порта. Приказ леди Наги!
Увидев кольцо, офицер хотел было отсалютовать, но остановился, когда услышал имя.
– Леди Нага – пособница муниципально-дарвинистского заговора! – завопил он во все горло. – Друзья! Сюда! Сообщники предательницы Зеро!..
Эстер сжала кулак и, сверкнув кольцом, резко ударила офицера в живот, а когда он согнулся от боли, добавила по голове. Думала совсем убить, но ей не хотелось это делать на глазах у Тома.
Оставив не в меру ретивого служаку корчиться в темноте на краю причала, Эстер поторопила остальных к сходням. От соседних причалов отваливали дирижабли: большие транспортные суда отправлялись забрать войска с плоскогорья. Никто не заметил среди них «Дженни». Красный баллон вскоре растаял в ночи, уходя в сторону от основной группы, через озеро Батмунх-Нор. Портовый офицер наконец отдышался и стал звать на помощь, но «Дженни Ганивер» уже не было видно, только облачко выхлопного дыма расплылось в воздухе над причалом.
Они шли, не зажигая огней, но в окна гондолы просачивался свет извержения на далеком Чжань-Шане – красный, болезненный и такой яркий, что можно было при нем читать. Эстер вела дирижабль, а Том стоял у окна, глядя на серповидный разрез в северо-восточном склоне вулкана. Сама гора оставалась невидимой из-за темноты и расстояния, и казалось – разрез висит в воздухе пылающим полумесяцем.
