Хорошо еще, что в пределах Москвы все было не столь грустно. Все же столица, пусть и страны советов. Главные коммунисты даже своими странными разумами понимали, что негоже превращать столицу государства в откровенную помойку. Да и во время НЭПа кое-что восстановилось. Не полностью, конечно и даже не наполовину, но все же. Вновь открылись несколько неплохих ресторанов, гостиниц, заново заработали музеи. Но в сравнении с былым великолепием это смотрелось... жалко. Разумеется, сам я об этом судить не мог, но вот слушая обрывки разговоров тех, кто мог, несложно было сделать четкие выводы.
Ну здравствуй, Москва! Ни разу я здесь не был, а вот теперь приехал. И, что интересно, надолго. Много у меня дел в этом древнем городе, заложенном самим князем Долгоруким.
Конечно, лучше было бы отложить свой приезд сюда, выгадать время для тщательного заучивания всех деталей о жизни моей новой маски. Увы, это не представлялось возможным. Не дай бог всплывет, что выехавший из Иркутска Алексей Фомин, с его явными намерениями оказаться в Москве и поступить в ОГПУ, вдруг неожиданным образом загулял на просторах страны. Или приехал, но затаился, как мышь под метлой.
Ни в коем случае. Я буду вести себя именно так, как повел бы себя тот Алексей Фомин - парень двадцати трех лет от роду, с недавних пор член партии, отмеченный статями в газетах и именным подарком от тамошнего ОГПУ. Тот парень, который стремится стать чекистом и готов многое сделать для достижения своей мечты. Значит, прибыв в столицу. Он поспешит связаться с тем, о ком говорил его иркутский знакомец-чекист. Благо и письмо-рекомендация есть.
Кстати о письме. Естественно, я его вскрыл. Аккуратно так, не оставляя следов. И внимательнейшим образом изучил написанное. Хотя ничего необычного в тексте не обнаружилось. Это и впрямь была рекомендация Аркадию Руцису присмотреться к юному пареньку, уже неплохо проявившему себя как добровольный помощник во время раскулачивания и вообще в борьбе с антисоветским элементом. А еще там была краткая характеристика рекомендуемого сотрудника. Ну-ну посмотрим.
Итак, что имеем? Беспощадность к врагам советской власти, преданность делу коммунизма и прочие бла-бла-бла. Обязательное вступление. Ритуальные шаманские пляски с бубном, не более того. Уже убивал, неплохо стреляет, обладает живым умом, способен к самостоятельным действиям, но беспрекословно подчиняется прямым приказам. Владеет немецким языком на среднем уровне. Хорошо, буду стараться, чтобы было именно так. Придется тщательно следить, чтобы не показать, что он мне - второй родной, если честно.
Стремление к росту по службе... Что ж, изобразим и карьериста, это не столь сложно. Но осторожно, мне не нужно, чтобы в ОГПУ сослуживцы считали меня тем, кто без раздумий пойдет по головам.
Что еще? А больше ничего действительно стоящего в письме не было. Оставалось лишь приготовится сначала к звонку 'товарищу' Руцису, а потом и сделать это. Но прежде - скрыть ту часть вещей, которую никому видеть не стоило.
Большая часть денег и золота. 'парабеллум' с запасными магазинами, записки об особенностях настоящего Алексея Фомина, еще не до конца изученные - все это необходимо было надежно спрятать. Но не так, чтобы было сложно достать, ведь все это может понадобиться в любой момент, особенно последнее. Да и деньги - очень значимый для меня инструмент.
Да благословенны будут многочисленные московские подвалы и подземелья. Хорошенько присмотревшись, можно найти десятки удобных мест, в том числе и те, в которые вряд ли кто полезет, но из которых удобно забирать нужные вещи. Вот я и нашел, вернее, выбрал из нескольких вариантов.
Удобный такой подвал под обычнейшим домом. Обычным в том смысле. Что в нем не жили какие-то значимые для нынешней власти люди. Обычные рабочие, служащие, жмущиеся в уникальном и до глубины души мне противном изобретении соввластей - коммунальных квартирах. Комната на семью, в лучшем случае две комнаты. И одна кухня, одна ванная, один туалет на всю немалую толпу, что обычно живет в четырех-семикомнатных квартирах. Жуткая жизнь! Интересно, а знают ли живущие там, что жизнь может быть и другой. Более комфортной, не перенасыщенной склоками и сварами из-за места на кухне, очереди в туалет, порой так элементарного отсутствия ванной. Ведь некоторые пролетарские уникумы использовали ее для того чтобы... солить огурцы. А помыться? Так много и часто мыться - так не баре ж. И вообще, можно в баню сходить. Общественную. Шайка, веничек, кусок мыла и полотенце - там же и выдаваемые. Мда, это не прогресс, а совсем наоборот, скатывания в минувшее время. Тьфу!
Зато подвал в выбранном мною доме был хороший. Большой, с кучей потайных мест, до которых местным не было дела. И главное, туда очень удобно было проникать в темное время суток.
Три дня. Именно такое время прошло с момента моего прибытия в Москву. И Этого вполне хватило для минимального обустройства. Привычки к городу и скрытия части вещей. И такой незначительный срок перед звонком Руцису был вполне естественным. Ну захотелось прибывшему из провинции пареньку первым делом пройтись по большому городу. По столице. Это нормально, это естественно. Главное, чтобы не затягивать.
***
Вот и настал вечер, на который я запланировал свой первый контакт с чекистом. Пока лишь голосом, во время телефонного звонка. Но это лишь пока. Почему вечер? Ну а когда еще в будний день чекист может быть дома? Только вечером. Правда и то нет полной уверенности, ну да в таком случае спрошу у того, кто возьмет трубку.
Ну, с богом. Номер набран. Теперь остается ждать ответа... Есть. Щелчок соединения, и вот в трубке раздается мужской голос.
- Алло...
- А можно пригласить Аркадия Яновича к аппарату?
- Кто его спрашивает? - голос заметно картавит, а значит, высоки шансы, что это именно нужный мне человек или его родственник у тебефона, а не, к примеру, случайная личность.
- Меня зовут Алексей Фомин. Марк Захарович из Иркутска передает свой привет и письмо
- Давно не слышал ничего о Стоцмане. С двадцатого года не виделись...
- Я не столь хорошо знаком с Марком Захаровичем, но помню, что вы виделись в двадцать третьем, в Ленинграде. Может и позже, но тут он мне не рассказывал.
Вот она, ценность выбитой из ныне покойного Фомина информации. Обычная проверка. Если бы я ее не прошел, то думаю, со мной бы все равно встретились, но... уже с подозрением. А так - все в рамках нормы. Тому свидетельством стали следующие слова Руциса.
- Ох, чтоб мои годы да другому в подарок. Уж простите немолодого человека, Алексей. Забыл про ту встречу. Так вы говорите, что Марк вспомнил про давнего знакомого и сослуживца, письмецо с вами прислал?
- Да. Когда вам, Аркадий Янович, удобно будет, чтобы я его передал?
- Меня таки радует, что молодые люди уважают возраст. Давайте в пятницу, послезавтра. Сейчас уточню место...
Уточнил, не спорю. Равно как и в жесткой форме приказал мне описать свою внешность, чтобы не перепутать. Что ж, следовало признать, что за десяток с лишним лет товарищи-чекисты кое-какие ухватки приобрели. Нельзя их недооценивать, ой нельзя!' ну я и не собираюсь. К тому же все равно уверен, что до чинов жандармского корпуса им при всем желании не добраться. Выучка не та, уровень разума тоже.
