Бетси говорит:
— Прочти ее немедленно. У Марка в кабинете есть биография Даффида Дугласа. Вилма займется билетами на самолет.
— О’кей, — говорю я. — Звучит неплохо. Англия.
Но кажется, у меня побледнело лицо. Что-то тут не так.
— Я буду в Великобритании в то же время, — добавляет Марк Ларкин. — Мне нужно поработать с материалом по лорду Винчеру. Боюсь, там есть некоторые острые углы, которые мне придется сгладить.
Лорд Винчер — это медленно умирающий пожизненный пэр, обладатель коллекции предметов искусства стоимостью в четыреста миллионов долларов, не имеющий наследников.
— А мне не нужно куда-нибудь отправляться? — спрашивает Вилли.
— А разве ты не отправляешься в кабинет Регины? — огрызается Жаклин.
— Послушай, Джек…лин, — произносит Лиз, наклоняясь вперед и ставя локти на стол, — это моя статья. Я либо отыщу ее, либо просто распечатаю снова. И тогда сама запущу ее по отделу. О’кей?
— Полагаю, нам следует подождать, — отвечает Жаклин, — и узнать, что думает по этому поводу Регина. Так будет продуктивнее.
Ага! Вина доказана! Жаклин Вутен, эта надменная скелетообразная гарпия из Маунт-Холиока, с блондинистыми локонами, никогда не клала статью в ящик Регины! Она использовала тактику отсрочки в попытках вывернуться; никаких других доказательств больше не нужно: виновна!
Но Лиз этого не замечает.
— Но моя статья пойдет в номер? — спрашивает она. — У нее есть шанс?
Бетси отвечает, что не знает, и Лиз откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди, а Оливер, пораженный коварством, витающим в воздухе, неотрывно смотрит на длинный стол.
— Боже, как я ненавижу это проклятое место, — говорит Лиз.
Она снова ставит локти на стол, зарывается лицом в ладони и качает головой со сбившейся прической из стороны в сторону. Внезапно холодный прилив ненависти накрывает ее:
— Как я все это, в самом деле, ненавижу.
Бетси не нравится это редкое открытое проявление чувств, но мне кажется, что ее пронимает неожиданное спокойствие Лиз.
— Послушай! — обращается к ней Бетси. — Мы все вместе на этом корабле!
— Ага, и этот корабль — гребаная «Лузитания», — говорит Вилли и несколько секунд давится хохотом, затем успокаивается.
Совещание подходит к концу, и это была еще та битва… напряженность, как морской прилив, поднималась, растекаясь вокруг, затем вздымалась вновь, обрушиваясь вниз. Бетси торопит меня с заметкой о баре «Слон Бабар», принадлежащем владельцу сети клубов «Евротрэш» в Германии. (И, к моему ужасу, велит взять с собой в бар Айви и Тодда Берстина, чтобы показать им, как делаются такие заметки.)
— Что с твоей статьей о том гарвардском клубе для раздела «Они на взлете»? — спрашивает Бетси Марка Ларкина.
— «Фарфор»? О, я быстро ее закончу. Сделаю обязательно, еще до поездки в Англию, — отвечает он.
— Все куда-то едут, — говорит Вилли громко, — а я застрял на этом большом голубом шаре, на этом острове Земля, в этом свихнувшемся окосевшем караван-сарае…
— Тише, тише, — успокаивает его Бетси и машет руками, держа ладони так, что со стороны кажется, будто она мягко берет аккорды на фортепиано.
В заключение Марк Ларкин объявляет:
— Мне нужно будет связаться со старым товарищем и бывшим членом клуба. Она…
— В клубах не бывает членов-женщин. Не бывает никогда, — перебивает его Вилли.
Марк Ларкин, хмыкнув, спрашивает:
— Ты-то откуда знаешь?
— Я — член «Фарфора», в чем должен признаться, к своему стыду.
— И я тоже… — говорит Марк, но у него не хватает сообразительности, чего бы можно было добавить еще.
— Ох, да неужели? — спрашивает его с насмешкой Вилли.
— Уже полдень, — вмешивается Бетси. — Почему бы нам всем не прерваться?
В этот момент карандаш, на который я давил все собрание, ломается, и половинка с заточенным острием вращается на столе, выписывая спирали.
Я выхожу вместе с Лиз, Олли и Вилли.
— Он врет как сивый мерин, — шепчет мне Вилли. — Он такой же член «Фарфора», как Лиз — ковбой из Далласа.
— Я ухожу, — твердит Лиз. — Я ухожу.
— Что с тобой происходит? — спрашиваю я Вилли.
— Много чего.
Через пять минут после того, как закончилось совещание, мы с Вилли стоим на тротуаре, прямо перед зданием. Машины не движутся, звучат гудки, терпение водителей в пробке на исходе.
— Ты на меня накличешь неприятности, — говорю я ему.
— Да ладно, у нас их просто не может быть, так ведь?
— Брось… ты ведь знаешь, что эта работа — единственный заслон, стоящий между мной и чисткой бассейнов с продажей репеллентов.
— Может быть, именно этим тебе и следовало бы заниматься.
— Возможно! Но я не хочу, чтобы об этом знал кто-нибудь еще.
— Не беспокойся. Извини. Я собираюсь… Я не знаю.
Он потирает золотистую щетину на щеках и вдруг говорит:
— Помаши людям, Зэки.
Он кивает головой в сторону проезжей части. Я поворачиваюсь и вижу застрявший в пробке автобус с двумя десятками пассажиров в нем.
— Просто помаши рукой, как будто увидел там знакомого, — говорит он, — и посмотри, помашет ли он в ответ. Как тебе вон та женщина с шарфом?
Я указываю на нее пальцем и начинаю усиленно махать ей, изобразив при этом удивленное выражение на лице, говорящее: «Привет, это ты?» Она улыбается и машет мне в ответ.
— Ну, теперь можно идти обратно, — говорит Вилли. — О’кей?
Как бы то ни было, я не могу долго обижаться на него.
И еще неприятности…
Книга, на которую я опубликовал рецензию в апрельском номере, была современным переложением (постмодернистской интерпретацией, я бы сказал) «Макбета», действие которой разворачивалось на бескрайних ледяных просторах северо-востока штата Мэн. В моей рецензии тем не менее не было ни одного упоминания о наличии связей с «Макбетом».
Сцена почти такая же, как и несколько месяцев назад… но теперь Шейла мертва, а Марк Ларкин является одним из моих судий.
— Как ты мог не упомянуть «Макбета»? — спрашивает он. — Ты меня просто изумляешь.
— Я не знаю, какой вид наказания придумает тебе Регана на этот раз, — говорит Вилма.
Подледную рыбную ловлю в январе в штате Мэн? Не это ли?
— Ну, автор книги, — говорю я, — проживает в Нью-Йорке, так что, по крайней мере, мне не придется снова отправляться в гребаную глубинку.
— Следи за своим языком, пожалуйста, — говорит Марк Ларкин, кивая на Вилму.
