Они ныне окружают Мехмед-Али, наполняют флот, армию его. Надобно низвергнуть сей новый зародыш зла и беспорядка, надобно показать влияние мое на дела Востока. Между тем скажу тебе, что влияние сие столь сильно становится, что мои крымские татары, которые всегда были покойны, ныне стали тревожиться: между ними распущены песни с пророчествами о скором прибытии к ним Мехмеда-Али как заступника правоверных мусульман.
Я прежде обходился с 6-ю батальонами в Крыму; ныне же сего будет мало: надобно будет усилить там войско. Теперь мне более нечего тебе говорить; поезжай, любезный Муравьев. Будешь на эскадре у Рикорда, сообщи ему новое поручение. Бог с тобою! — Николай Павлович прервался, словно что-то вспоминая, посмотрел на генерала и тут же спросил: — Ты желал побывать у отца своего?
— Государь, я отложу поездку свою, если отправление мое требует поспешности, — торопливо-предупредительно сказал Муравьев.
— Отнюдь нет! — воскликнул император. Он прижал к себе генерала, потом, отпустив, добавил с серьезным озабоченным видом: — Извини меня, что я тебя употребляю по своим делам, когда ты приезжаешь для своих в отпуск; но что делать мне? Случилась в тебе нужда. Поезжай к отцу и проведи у него три или четыре дня; я тебе сие позволяю. Помни же, как можно более вселить турецкому султану доверенности, а страху — паше египетскому. Я еще хотел тебе сообщить одну вещь, которую ты должен держать в тайне… — Николай Павлович оборвался, подошел к столу, будто хотел дать Муравьеву какой-либо документ, но, не доходя его, развернулся. — Когда у меня был после войны с посольством Галиль-паша, мне казалось заметным из слов его, что султан склонен к принятию, в случае крайности, веры христианской. Я о сем не говорю, как о вещи решенной; но мне так казалось, и я предваряю тебя о сем на случай, если бы ты в разговорах с султаном услышал, или заметил что-либо подобное. Будь прост в обхождении, от сего будет зависеть успех твоего дела: ты тогда получишь доверенность от султана и угрозишь паше. Ты знаешь по-турецки, сие тебе много поможет; конечно, трудно получить согласие первого на то, чтобы я принял участие в делах его. Мне это так же предлагали, когда Польша взбунтовалась; но я не принял ничьих предложений и сам управлялся; но если султан будет в крайности, он, может быть, и согласится на примирение, чего бы я, однако же, на его месте, не сделал. Избегай посредничества. Мне недавно писал князь Эриванский, дескать, ныне, может быть, настало время, что Турецкая империя должна разделиться на две…
— Ваше величество, верно, не будете входить в разбирательство сего, и мне не будет следовать вмешиваться в сие дело? — выдержав паузу, спросил Муравьев.
— Нисколько, — отвечал государь. — Их дело мне все равно.
— Если бы я нашел Мехмед-Али в Александрии или он бы отъехал в армию свою, к Ибрагиму-паше, то я бы должен к нему съездить? — поделился Муравьев своей мыслью.
— Конечно, — утвердительно качнул головой император. — И так, поезжай же с Богом, берегись чумы, молись Богу, Бог тебя благословит!
— Государь, благословите и вы меня, — не двигаясь с места, произнес генерал.
— Вот тебе мое благословение, — сказал Николай Павлович, перекрестив своего посланника. — Прощай, любезный, Муравьев.
108
…Появление русской эскадры встревожило жителей турецкой столицы. Французский посланник пригрозил султану разрывом отношений с Францией. Но Махмуд, невзирая на ропот народа, угрозы французского посланника, не поколебался в доверенности российскому императору.
По требованию султана русская эскадра была усилена: 20 кораблей под командованием генерал-адъютанта Орлова стояли теперь против турецкой столицы, а 10000 человек пехоты под командованием генерал-лейтенанта Муравьева расположились лагерем на Азиатском берегу. Российский император возвестил Европе: «Флот и войска останутся в занятой ими позиции, доколе египетская армия не перейдет обратно за горы Таврские».
Настойчивость русского императора заставила Мехмеда-Али отозвать свои войска и признать себя вассалом султана. В Ункиар-Скелесси 26 июня 1833 года был заключен оборонительный договор сроком на восемь лет между Россией и Турцией. Султан обещал запретить Дарданеллы для военных судов всех держав. Право русских судов не было установлено. Оно вытекало из принятого на себя Россией обязательства защищать Турцию. При посредстве Англии и Франции, Мехмед-Али и султан Махмуд заключили договор, согласно которому Мехмед-Али оставался египетским пашой и получал в управление Сирию и Алеппо.
На бугре Сельви-Бурун граф Орлов и генерал Муравьев водрузили камень, на котором был высечен день рождения императора Николая I — 25 июня. На камне сделана надпись: «Сей обломок скалы воздвигнут в память пребывания русских войск в гостях в этой долине. Да уподобится дружба между двумя державами твердости и незыблемости этого камня и да будет она воспеваема устами друзей».
* * *
Легкий ветерок с Невы еще удерживал прохладу на набережной, когда на другой стороне улицы, освободившейся от тени, палящие лучи солнца нещадно жалили прохожих. Он шел обычным маршрутом к Летнему саду, то и дело отвечая на приветствия встречных, успевая время от времени подставить лицо холодным струям воздуха.
С полчаса назад у Николая Павловича закончилась встреча с графом Орловым. Алексей Федорович вчера вернулся из Турции. Его рассказы об установке памятного знака, прощальной аудиенции у султана Махмуда все еще кружили в голове императора. Ему виделись долгие годы мира, за которые он сможет выполнить многое из того, о чем мечтал в начале царствования, в первую очередь, крестьянская реформа.
Невольно мысли перетекали на личное окружение. Он ценил в своих помощниках дисциплинированность и преданность. Порой на какой-то пост долго нельзя было найти человека, так как нужных ему кандидатов тупо и безжалостно отсеивала бюрократическая машина. Ему самому приходилось восстанавливать списки, приглашать людей, беседовать с ними и определять на должности.
Сейчас ему требовался человек, который бы помог решать крестьянский вопрос. Был у Николая Павловича на примете такой, но о нем ходили весьма разные отзывы. Генерал Киселев подозревался в связях с мятежниками. В должности начальника штаба 2-й армии провел ряд нововведений, в том числе смягчение телесных наказаний, содействовал работе ланкастерских школ, однако был противником поголовной грамотности солдат. Киселев дрался на дуэли с генерал-майором Мордвиновым и смертельно ранил его. Но он отличился в Дунайских княжествах, куда был назначен полномочным представителем диванов. Под руководством Киселева в Молдавии и Валахии были приняты конституции — органические регламенты. Регламенты давали личную свободу крестьянам и возможность перехода от одного земледельца к другому, помещикам было запрещено выселять крестьян в том случае, если они не выполняли лежащие на них обязанности, безземельные батраки должны были наделяться землей. Регламент оказал благотворное влияние на экономику княжеств.
Размышляя, государь забылся и едва не столкнулся со встречной женщиной. Николай Павлович шагнул в сторону, приложил руку к груди, слегка наклонив голову.
