— Именно в этот вечер в музее вам повезло, — медленно, почти по слогам, произнес Якушин. — Ваша реакция, когда вы поднялись наверх с прибором, была красноречивей всяких слов. Увы, охранники не заметили, как вы пронесли бензин. Очевидно, вы проносили его и в предыдущие дни.
— Да… Я получил такие инструкции… — У Рязанова задрожала нижняя губа. — Совершенно этого не помню, как назло… Подождите. — Он вскинул голову. — Так пройдите еще раз с прибором.
— Он сломался. Увы, соответствующих ремонтников мы не держим.
— Вот черт… — Рязанов криво усмехнулся. — Не вовремя вы стащили с меня это чертово внушение — надо было выбить показания, а потом снимать.
— Палка о двух концах, — проворчал я. — Под внушением вы бы ничего не сказали — так уж вас запрограммировали. Даже под пытками вы бы не издали ни звука.
Воцарилось печальное молчание.
— Скажите, Константин, — Сергей Борисович уставился на Рязанова с «добрым» ленинским прищуром, — вы по-прежнему считаете, что из Словакии на поиски загадочного артефакта вас отправили хорошие парни?
— Нет, не думаю, — он шумно выдохнул, — хорошие бы не стали избавляться от меня по выполнении работы. Сейчас я понимаю, как дико это выглядит.
— Это выглядит не просто дико, а минимум гротескно. — Сергей Борисович запустил пальцы в свои стриженые седины, стал задумчиво массировать кожу. — В музее погребальной культуры находится экспонат, способный вызвать Дьявола, развязать Третью мировую войну и далее по тексту… До такого надо додуматься. Открою вам секрет, Константин: в музее нет такого артефакта, это смешно даже представить. Вас обманули, цинично использовав вашу психику, благо она у вас крепкая. Мы знаем все наши экспонаты, мы их проверяем — не только на предмет происхождения, но и на наличие в них энергетики, способной создать проблемы.
Рязанов сглотнул, недоуменно заморгал.
— Боюсь, наш гость ориентируется в этих вещах, как я — в транзитной фотометрии, — улыбнулся я. — Давайте проще. Но ведь не ради смеха его сюда послали, согласитесь, Сергей Борисович? Они действительно ищут некий артефакт. История с Третьей мировой, понятно, — залипуха. Злой дух, окопавшийся в каком-нибудь подвенечно-похоронном платье, способный причинить масштабные бедствия, — даже на мой неискушенный взгляд, это перегиб. Но повторяю, в музее что-то есть. Кто послал Константина? Для чего им этот артефакт — мы пока не знаем. Но он им крайне важен, для его поиска изобрели даже специальный прибор. Отсюда следует, что предмет реально испускает излучение пока неясного характера. Вопрос, Сергей Борисович: почему ваши специалисты не выявили эту «бомбу замедленного действия»? Любая активность внутри артефакта, любой фон должны насторожить… — Я выразительно покосился на угрюмо молчащую Варвару. — И вторая ремарка. Из всего происходящего можно допустить, что этот предмет в музее находится давно.
— Просто на него не обращают внимания, — пробормотал Якушин. — Эта штука не вызывает подозрений, идеально вписываясь в экспозицию. А что касается вашего замечания, Никита Андреевич, насчет энергетического наполнения артефакта… — в глазах Якушина что-то заблестело — какое-то еще не вполне осмысленное озарение, — да, вы правы, этот предмет реально может быть заряжен, но не факт, что этот фон можно выявить традиционными, так сказать, методами.
— Как это? — не понял я. — Прибор же выявил?
— Мы говорим про «традиционные» методы, — негромко объяснила Варвара. — Что за прибор и какие умники его изобрели — нам неизвестно. Это объясняется, Никита, не морочь себе голову. Представь себе маленький ящик с замком и ключиком, набитый всякой фигней. Ящик герметичен, сделан из непроницаемых материалов. Он закрывается, ключ прячется в надежное место. Не всякий маг остановится возле такого ящика, уж поверь мне. Подобные случаи были и будут.
— Ты классно объясняешь, — похвалил я.
— А я вообще не понимаю, о чем вы говорите, — жалобно протянул Рязанов.
— Все нормально, Константин, — отмахнулся я, — вы не один такой. Берегите свою психику.
И снова в комнате стало тихо. Снаружи по карнизу стучали дождевые капли. Осадки долго зрели, теперь не остановишь…
Сергей Борисович поднялся, стал мерить комнату шагами, почесывая пальцем подбородок. Он полностью ушел в себя, в глазах отливало матовое свечение.
— Что-то мне это напоминает… — пробормотал он, остановился и вопросительно воззрился на Варвару. Та тоже натянула на мордашку жирный знак вопроса и пожала плечами. Якушин раздраженно отмахнулся: — Все понятно, Варвара Ильинична, вы в ту пору еще пешком под стол ходили. Я слышал про одну вещь, господа, но это слишком невероятно, и я боюсь даже представить, что наш музей с этим связан…
— Но вы не в курсе касательно конкретного предмета, предположительно входящего в экспозицию музея? — на всякий случай спросил я.
— Да я вообще без понятия, — фыркнул Якушин. — Хотите, верьте, хотите, нет, Никита Андреевич, но это именно тот случай, когда я просто не представляю, о чем идет речь. Послушайте, Константин. — Он прервал хождения и пристально посмотрел на задержанного, который на всякий случай втянул голову в плечи. — Как ни крути, а на втором этаже музея вы обнаружили вещь, которую вам поручили найти и уничтожить. То, что было дальше, сущая досада, хотя, возможно, и к лучшему: вы не сожгли музей и избежали инсульта. Предлагаю вам вернуться на место, так сказать, преступления и все внимательно осмотреть. Возможно, что-то натолкнет вас на мысль. А мы при этом будем присутствовать, не возражаете?
— Конечно, Сергей Борисович, как скажете, — пожал плечами Рязанов. — Я помню это место, я приходил туда три раза… или больше, но этого не помню.
Мы гуськом проследовали с первого этажа на второй.
«Будем искать пятый угол», — уныло подумал я.
Часть зала, где произошла драка Рязанова с Незнанской, отгородили лентой и расставили таблички «Осторожно, скользкий пол» (лучшего не придумали). Редкие посетители удивленно поглядывали на предупреждающие знаки, пожимали плечами, но за «флажки» не заходили.
— Лариса, что за срам? — шепнул Якушин. — Немедленно скажите уборщице, чтобы убрала. Пусть поставит что-нибудь уместное.
— Можно не ставить, Сергей Борисович, — сказал я. — Здесь не работает полиция, не надо ограждать «место преступления», привлекать внимание. Мне все понятно, следы не затопчут. — Мои глаза скользили по разбитой витрине, которую стыдливо прикрыли куском парчи, по другим едва заметным признакам инцидента. — Посетителей немного, ничего страшного. Просто старайтесь тише говорить при посторонних.
Сергей Борисович был явно расстроен. От витрины с утюгами (которые при всем желании было трудно представить похоронными атрибутами) оторвались двое молодых людей. Они перекинулись парой слов, хихикнули и, искоса глянув на нас, вышли из зала. Со стороны лестницы заглянул Михаил, задумался — позволено ли «быку» то, что позволено «Юпитеру». Решил, что не стоит рисковать. Ему на пятку наступила Незнанская Алла Михайловна — ей тоже было интересно, что здесь происходит.
