Ротх специально резал правду в глаза. Было важно, чтобы пациента занимала не собственная ужасная судьба, а исключительно судьба его дочери.
– На вашем телефоне мы обнаружили фото с пытками вашей дочери, которое сделали похитители. Официальные поиски Неле пока не увенчались успехом.
До недавнего времени мы также не знали, что происшествие на борту и возможное похищение как-то связаны. Это стало понятно лишь после заявлений профессора Клопштока, который добровольно связался с полицией после установления личности его жены. Он рассказал нам все, что знает. Теперь вы единственный свидетель, для допроса которого мы готовы на любые издержки, расходы и хлопоты, потому что хотим спасти вашу дочь, вы это понимаете?
Ротх с удовлетворением зарегистрировал моргание.
– Хорошо. Я сейчас попытаюсь с помощью вопросов «да/нет» выяснить, что вы пережили и что нам, возможно, поможет в поисках вашей дочери. О’кей?
Матс просигнализировал свое согласие, и Ротх пожал пациенту руку, хотя тот уже не мог этого почувствовать. Такая эмоциональная форма контакта стала у главврача Парк-клиники неосознанной привычкой. Он считал, что должен помогать не только словами и таблетками, но и проявлять человеческую симпатию.
– Вы знаете, где находится ваша дочь? – Сначала Ротх задал самый прямой и важный вопрос.
Матс моргнул. К удивлению Ротха, не один или два раза, а сразу шесть раз подряд.
– Что он делает? – спросил Клопшток.
Ротх понятия не имел и сначала подождал, будет ли Крюгер снова моргать после небольшой паузы.
Когда ничего не произошло, он как можно громче и четче спросил своего пациента:
– Вы специально моргнули шесть раз?
Матс моргнул один раз.
Значит – да.
Потом Матс моргнул пять раз и снова сделал паузу, после чего его веки дернулись двенадцать раз.
– Момент, дайте нам немного времени, – попросил Ротх и взял планшет с зажимом для бумаги, лежавший в изножье кровати.
– Он использует азбуку Морзе? – предположил Клопшток.
– Нет, для этого моргание недостаточно ритмично.
Ротх сделал поспешные записи, перепроверил свое подозрение, пересчитав кое-что на пальцах, и наконец решил, что разгадал загадку.
– Это буквы?
Он зафиксировал взглядом глаза Крюгера.
– Алфавит. Вы моргаете буквы алфавита?
Слабое, едва заметное движение век.
– Да! – взволнованно воскликнул Клопшток у него за спиной.
Ротх, не менее возбужденный, попросил Матса начать сначала.
Тот снова моргнул шесть раз.
F
Потом пять.
E
– Двенадцать, – громко считал Клопшток, а Ротх записал:
L
Наконец, Крюгер моргнул девять раз.
I
– Кто такая Фели? – спросил доктор Ротх у Клопштока.
– Фелиситас Хайльман. Одна коллега.
Ротх отключил микрофон.
– Вы имеете в виду подругу доктора Крюгера?
Клопшток кивнул:
– Она приходила вчера ко мне и рассказала, что у Неле проблемы. И что Матс летит в самолете из Буэнос-Айреса в Берлин. В тот момент меня впервые посетила догадка. Я знал, что Амели находится в том самолете с Зуцой, якобы возвращаясь из отпуска. Когда Фели пришла ко мне в клинику на Кудамме, у меня появилось плохое предчувствие, что Амели могла реализовать свой план.
Ротх потрясенно опустил планшет с записями.
– И вы ничего не предприняли?! – возмутился он. – Почему вы тут же не отправились с этой информацией в полицию, а дали о себе знать, когда трагедия на борту уже произошла?
Клопшток, немного оживившись после вербальных нападок Ротха, перешел в контрнаступление:
– Что я должен был сказать полиции? «Знаете, наверное, одну мою пациентку похитили? И ее отец, возможно, собирается устроить авиакатастрофу? И возможно, на борту моя жена-зачинщица?» – Он покачал головой. – У меня не было ничего, кроме предположений. А тот факт, что доктор Крюгер решил вести расследование самостоятельно, вместо того чтобы проинформировать полицию, подтвердило, что я тем более не должен предпринимать ничего, что могло бы навредить Неле.
Ротх пренебрежительно махнул рукой, не сумев скрыть гнева.
– Я не верю ни одному вашему слову. Вы хотели, чтобы инцидент произошел, доктор Клопшток, – сказал он открыто.
– Нет.
– Или, по крайней мере, хотели спасти свою шкуру. Чтобы вас никак не связали с этим происшествием. Если бы ваша жена не погибла, вероятно, вы никогда бы не пришли к нам и не предложили свою помощь. Сейчас вы делаете это, чтобы выгородить себя.
Тут рассвирепел Клопшток.
– Это неправда! – возмутился он. – Я даже дал подсказку Фелиситас Хайльман, когда она пришла ко мне. Я попросил свою ассистентку сообщить ей контакты Уландта, которого, как вы знаете, до сих пор не нашли.
– Тогда я не понимаю, почему вы не рассказали мне о фрау докторе Хайльман.
– А почему я должен был рассказывать? Да, она искала Неле, но мы все этим занимаемся, если я не ошибаюсь.
Однако Ротх уже не слушал его и с телефоном возле уха подошел к окну, выходящему в парк.
Был солнечный осенний день, посетители и пациенты прогуливались по усыпанной листвой аллее или беседовали на скамейках парка. Казалось, никто снаружи даже близко не представлял того горя и ужаса, которые разыгрывались всего в нескольких метрах за стенами клиники.
– Хирш? – услышал Ротх голос полицейского, которому позвонил напрямую. На заднем плане раздавался уличный шум.
– Это доктор Ротх из Парк-клиники.
– Я скоро буду у вас.
– Хорошо. Но сначала вопрос: в ходе расследования вам встречалось имя Фелиситас Хайльман?
– Нет, а должно было?
– Пациент дал нам подсказку.
– О’кей. Подождите.
Ротх услышал, как полицейский переключился, какое-то время в трубке стояла тишина, потом Хирш снова объявился. Он или делал запрос, или сам через сотовый получил доступ к следственным документам.
– Фелиситас Хайльман, сорок один год, психиатр из Пренцлауэр-Берга? – спросил он.
– Это должна быть она.
– Странно.
Ротх переложил телефон от одного уха к другому.
– Почему?
– До сих пор мы не видели никакой взаимосвязи. Но ее партнер заявил, что она пропала без вести.
– Как вы сказали?
