Когда Ланри и Фултон вошли, то чуть не задохнулись от невыносимой вони; несло дрянным вином и блевотиной, и они невольно прижали руки к носам.
– Они хоть иногда моют здесь пол? – прошептал Фултон.
– Примерно так же часто, как моются сами, – ответил Ланри, – а это, судя по их виду, событие из ряда вон выходящее.
Дверь вела в помещение старой ратуши Ро Канарна – просторный зал с высоким потолком, который прежде использовался для различных целей: как рыбный рынок, место собраний и заседаний городского совета. Рыбаки больше не выходили в море, и зал превратился в ночлежку для наиболее доверенных лейтенантов Певайна. Они расположились вокруг на краденой мебели, пили краденое вино и ели краденое мясо. Все эти люди были по национальности ро, но принадлежали к самым низшим слоям общества – наймиты, убивавшие по приказу того, кто им платил, которые нашли способ удовлетворять свои кровожадные инстинкты, стремление грабить, насиловать и делать это относительно законно. Ланри понимал, что на войне понятие преступления несколько размыто, но все равно надеялся на то, что однажды вся эта мразь ответит за свои преступления.
Они прошли через коридор, мимо небольших групп наемников в черных доспехах, большинство из которых были уже пьяны почти до бесчувствия, и поднялись по главной лестнице к Певайну, обосновавшемуся на втором этаже. Никто больше не обращался к ним, и Фултон, казалось, несколько успокоился, когда основная масса наемников осталась позади.
Трактирщик остановился на верхней ступеньке, и Ланри увидел на лице друга выражение изумления и гнева.
– В чем дело, Фултон? – спросил священник.
– Этот человек… – ответил тот, дрожащей рукой указывая на огромного бородатого верзилу, развалившегося на скамье перед дверьми Певайна. – Это он, тот самый, который… забрал Беллу.
Ланри вспомнил веселую, жизнерадостную жену Фултона. Она была кухаркой и работала с мужем в их таверне. В ночь сражения наемник вломился к ним в дом, и Белла попыталась убить его кухонным ножом. Но вместо этого он утащил ее в загон для пленников на городской площади. Фултон в это время находился в Коричневой часовне и увидел свою жену лишь несколько дней спустя – ее изнасиловал, а потом обезглавил тот самый человек, с которым она пыталась бороться. И он сейчас лежал, гогоча над какой-то непристойной шуткой, у дверей своего хозяина.
Ланри прикоснулся к плечу Фултона, пытаясь успокоить его.
– Если ты погибнешь сегодня, мой друг, никому от этого не станет легче, – прошептал священник. – Просто отвернись, не смотри на него.
Фултон беззвучно заплакал, но кивнул и послушался совета Ланри, прекрасно понимая, что слова Ланри мудры.
Они прошли мимо убийцы, который едва взглянул на них, занятый разговором с другим наемником, и брат Ланри постучал в дверь Певайна.
– Я занят, – тут же послышался ответ.
– Он занят, брат, – повторил наемник. – Отвали и приходи позже.
– Если я приду позже, мне все равно скажут, что он занят, – произнес Ланри, призвав на помощь все свои запасы терпения. – Одно и то же происходит каждый день. Нельзя ли просто миновать этот обычный ритуал и перейти к основной части, чтобы я мог вернуться в церковь с пищей и водой?
Наемник расхохотался и хлопнул Ланри по спине.
– Ты прав, жрец, – хмыкнул он и сам постучался к Певайну. – Халлам, это твой Коричневый священник.
Последовала небольшая пауза, затем недовольный голос из-за двери произнес:
– Ладно, Ланри, заходи.
Ланри вежливо улыбнулся наемнику, взял Фултона за руку, чтобы тот не отставал, повернул дверную ручку и вошел в кабинет маршала.
Священник пересек его и остановился перед письменным столом. Певайн изображал сейчас кого-то наподобие военного губернатора – хозяина Канарна, только рангом пониже, чем сэр Риллион, который ясно дал понять, что ему нет дела до населения. Рыцари Красного ордена были более благородными и по-своему более добрыми к людям, чем наемники. Однако Ланри не видел ни одного из них с того дня, как крупные силы прошли через город две недели назад, и ему приходилось общаться только с Певайном и его ублюдками.
– Значит, ты за едой и водой, Ланри? – спросил Певайн и демонстративно зевнул.
– Именно так. Я был бы очень признателен, если бы вы выдали немного больше, чем вчера, – ответил священник.
– Сколько получишь, столько и получишь. – Певайн злобно взглянул на Ланри. – У меня количество припасов ограничено, а мои люди тоже должны есть и пить.
– Но ваши люди могут взять пищу и воду, когда захотят, а мои вынуждены распределять на несколько дней то, что вы выдаете нам. Люди умирают от голода и болезней, Певайн.
Вопрос был серьезный, ведь теперь, когда герцога не стало, Ланри отвечал за жизнь и здоровье горожан.
Наемник рассмеялся, как будто Ланри сообщил ему нечто забавное:
– Значит, кучка вонючих крестьян немного похудеет… подумаешь, проблема!
Ланри стиснул челюсти и ощутил внезапное желание помыться, оказавшись дома. Общаться с таким отвратительным негодяем ежедневно было весьма и весьма нелегким испытанием.
– Если вы уничтожили половину населения, это еще не означает, что остальным не надо есть и пить, – сказал Ланри как можно более спокойным тоном. – Мы можем обойтись без вина, рыба и мясо остались в далеком прошлом, но хлеб, крупа и вода необходимы для выживания… сэр рыцарь.
Певайн обошел письменный стол и остановился перед братом Ланри. Рыцарь был очень высокого роста, и от него исходил неприятный запах. Священник даже заподозрил, что Певайн специально не моется, чтобы производить особенно мерзкое впечатление.
– Не надо относиться к жизни так серьезно, Ланри. Почему бы нам не открыть с тобой бутылочку вина и не позвать симпатичных крестьянских шлюх; хоть пару часов получим удовольствие от того, что мы мужчины. – Улыбка Певайна была не менее отвратительна, чем его вонь. – Прежде всего я служитель Коричневого ордена. Когда-нибудь позднее я наверняка вспомню, что я мужчина. Но сейчас нельзя ли мне, с вашего позволения, получить продукты? – спросил Ланри, позволяя себе выдать охватившее его раздражение.
Фултон по-прежнему смотрел в пол; время от времени он морщился от страха и нетерпения, но в основном лицо его было бесстрастным, и он не издавал ни звука. Певайн до сих пор не обращал на него внимания, но сейчас он вопросительно взглянул на Ланри.
– Твой друг, я вижу, нервничает. Может быть, он составит мне компанию и вспомнит о том, что он мужчина? – Наемник подошел к Фултону. – Как насчет поразвлечься, человечек?
Ланри отстранил Фултона и решительно встал перед Певайном, который устремил на него злобный взгляд.
– Если вас не затруднит… мы очень спешим, – вежливо произнес он.
– Хорошо! – раздраженно рявкнул рыцарь-наемник. – Вы все такие деловые, церковники. Идите за мной.
