Несколько минут они шли по коридору, который поворачивал то налево, то направо, время от времени им попадались грубо вырубленные ступени, ведущие вниз, – судя по всему, они удалялись от главной башни. Эти туннели были вырублены по приказу ее деда задолго до ее рождения, и отец часто рассказывал Бронвин и ее брату, как однажды в детстве заблудился в темных переходах.
– Бронвин, куда именно ведет этот туннель? – Хасим протиснулся мимо нее и вгляделся во тьму. – Да, и еще мне бы хотелось получить обратно свой нож.
Он протянул руку, и Бронвин вложила в его ладонь окровавленный крис рукоятью вперед. Такие кинжалы имели все каресианские воины – кинжал с волнистым лезвием, острый как бритва, предназначенный для того, чтобы наносить незаживающие раны.
– Может, выйдя отсюда, мы окажемся посреди вражеской армии? Мне что, придется снова тебя спасать? – спросил он.
– По-моему, этот туннель ведет к скале над внутренней гаванью. – Бронвин не была вполне в этом уверена, но она помнила кое-что с тех пор, как в детстве играла здесь с братом. – В конце должна находиться деревянная дверь, спрятанная за большим камнем.
Хасима, очевидно, это не убедило.
– Ну ладно, только я иду первым.
И он, словно желая защитить ее, преградил ей путь.
– Я не слабая девчонка, чужестранец, – возразила она.
Хасим нахмурился:
– Я знаю. Слабая не сумела бы вонзить кинжал в ногу мужчине… но ты ни секунды не колебалась. Сейчас ты, конечно, похожа на служанку, но в тебе сила твоего отца… и резкость твоего брата.
Во время нападения на город ее брата Бромви здесь не было. Когда на горизонте появился вражеский флот, молодой лорд находился в Ро Тирисе. Бронвин надеялась на то, что отец успел с ним связаться и предупредить, чтобы он не возвращался на родину, но она понимала, что брата все равно, скорее всего, найдут и заклеймят знаком Черного Стража.
Впереди показался слабый свет. Бронвин знала, что скоро совсем стемнеет, и хотела выбраться из города до захода солнца. Хасим жестом велел ей держаться позади и, осторожно ступая, зашагал по направлению к источнику света. Пройдя несколько ярдов, он остановился.
– Что там? – спросила Бронвин.
Он медленно повернулся к ней:
– Похоже, что флот Красных рыцарей при помощи катапульт пробил бреши в городских стенах… В отверстие виден город.
Бронвин шагнула было к нему, но он поднял руку и остановил ее.
– Ты уверена в том, что хочешь видеть это, госпожа? – На смуглом лице Хасима появилось суровое выражение.
– Мой отец мертв, брат бежит, спасая свою жизнь. Мне кажется, это делает меня герцогиней Канарна. – Она твердо отстранила руку Хасима. – У тебя есть выбор: или делай, что тебе приказывают, или оставь меня и уходи.
Каресианец не тронулся с места.
– Послушай меня, женщина, я пришел сюда не затем, чтобы спорить и ссориться с тобой, и я не твой подданный… так что лучше заканчивай со всей этой чушью насчет герцогинь. – При этих словах он взглянул ей прямо в глаза. – Ты можешь посмотреть на город, если хочешь, но там только кровь и смерть. – Он отступил в сторону. – Воля твоя, госпожа. – Он слегка поклонился с насмешливым видом.
Бронвин шагнула вперед. Потайной ход был прорублен в одной из внешних стен крепости, и огромный камень, выпущенный из катапульты. пробил ее насквозь. На высоте чуть ниже человеческого роста, там, где камень снес зубчатую верхнюю часть стены, образовался пролом, и Бронвин поверх крыш домов видна была главная городская площадь Канарна.
Действительно, там были лишь смерть и кровь, и Бронвин холодным взглядом наблюдала за тем, как Красные рыцари и наемники складывали в кучу тела убитых. Несколько домов было разобрано на дрова, и на погребальных кострах горели тела павших граждан Канарна. Рыцари везли деревянные тележки с трупами со всех концов города. Тела сваливали в кучу на главной площади, где они ожидали встречи с Одним Богом в пламени костра, и старый Черный священник нараспев произносил над погибшими свои молитвы.
Красных рыцарей было около тысячи человек, и такой сравнительно небольшой армии оказалось более чем достаточно для того, чтобы справиться с плохо обученными защитниками города, людьми, защищавшими свои дома и семьи. Бронвин показалось, что она узнала одного фермера по имени Хобб, человека, который выращивал капусту к северу от города и который тоже погиб в этой битве.
Она не плакала, хотя и подумала, что это, наверное, плохо. Больше всего сейчас ей хотелось повернуть время вспять и упросить своего отца бежать, вместо того чтобы остаться и биться с Красными рыцарями.
– Бронвин, надо уходить. – Хасим положил руку ей на плечо. – Нас ищут. – Он встал перед ней, загородив вид на город. – По крайней мере, ищут тебя.
Она оттолкнула его в сторону. Она не знала, зачем смотрит на это кровавое зрелище, но Бронвин была госпожой Канарна и чувствовала глубокую любовь к своему народу и ответственность за него.
Хасим крепко схватил ее за плечи, оттащил от пролома и прижал к противоположной стене туннеля.
– Слушай меня, женщина… – процедил он сквозь зубы, – эта ведьма из Каресии, с меченым лицом…
Бронвин, извиваясь, пыталась высвободиться из его рук.
– Да как ты смеешь?!
– Слушай… она из Семи Сестер, и, если ты будешь медлить, она обязательно найдет тебя. – Он отпустил девушку и отступил на шаг. – Нам нужно двигаться на север, в Травяное Море. Эта ведьма не осмелится последовать за нами на земли раненов.
Бронвин привалилась к стене и опустила голову; на ее глазах выступили слезы.
– Почему это случилось с нами? Что им сделал мой отец? – Она не подняла голову, она не ждала ответа, но у нее подкосились ноги при мысли о том, какие ужасные события произошли за эти несколько дней, как они перевернули всю ее жизнь.
Хасим подхватил ее, на этот раз осторожно, не дал ей упасть, взглянул ей в лицо.
– Риллион слаб. Он крепко держит в руке меч и умело владеет им, но сам он превратился в раба каресианской колдуньи. – Наемник вытащил из ножен кинжал-крис и поднял его острием вверх. – Именно поэтому я появился здесь. Алдженон Слеза знал, что она в Канарне… понятия не имею откуда… и он послал меня сюда, чтобы выяснить, что она здесь делает. Я отправил ему сообщение сразу же после окончания битвы.
До Бронвин не сразу дошло, о чем идет речь; она покачала головой и вытерла слезы.
– А я думала… – начала она, но Хасим перебил ее:
– Ты думала, что я прибыл сюда, чтобы приглядывать за Магнусом. – Он улыбнулся. – Поверь мне, он сам прекрасно может позаботиться о себе. А волшебница держит в своих изящных ручках сердце и голову Риллиона. Алдженон не стал мне всего рассказывать, но он знал: происходит что-то странное. Я обычно стараюсь не волноваться по поводу вещей, о которых мне не рассказывают, но последние события – это нечто большее, чем опрометчивые поступки твоего отца и гордыня короля.
