Эти слова были прекрасно известны большинству из присутствующих. Они были перефразированы сотню раз за долгие годы и использовались как предлог для всяческих необдуманных предприятий и по меньшей мере во время одного по-настоящему справедливого дела. Этот закон Рованоко был толчком к образованию Свободных Отрядов, что в конце концов привело к изгнанию людей ро обратно за море, в Тор Фунвейр.
Законы Ледяного Гиганта можно было толковать по-разному, они с равным успехом служили как благородному вождю, так и жестокому военачальнику. Алдженон понимал, что пользоваться этим законом Рованоко – опасно, но также знал, что в противном случае ему придется убить Рулага.
Алеф Летний Волк поднялся и нарушил тишину, снова ударив древком топора по полу. Рулаг Медведь по-прежнему стоял, как и полдюжины других военачальников из областей вокруг Джарвика. Алдженон заметил сына Рулага, Калага, который злобно сжимал в пальцах метательный топорик, очевидно, ожидая возможности швырнуть его. Лорды Джарвика были достаточно могущественны, и несколько окружавших его областей заключили с ними союз исключительно из страха. Алдженон насчитал пятнадцать лордов, поддерживавших Рулага. Алеф посмотрел на мужчин, которые стояли, затем бросил на Алдженона многозначительный взгляд; он тоже понимал, что противники верховного вождя сильны.
– Мы знаем этот закон, братья, – начал Алеф. – И мы знаем, как им пользовались в прошлом и с какими целями, хорошими и дурными. – Он бросил очередной взгляд на Алдженона, словно извиняясь за то, что собирался сейчас сказать. – Лорд Алдженон, кажется, думает, что мы все здесь настолько же простодушны, как лорд Ганек из Тиргартена, мой прежний вассал… Он вспоминал этот закон лишь для того, чтобы убить лорда-соседа за то, что тот захватил его откормленных на зиму свиней, – произнес он со смешком, и по меньшей мере половина собравшихся раненских лордов разразилась смехом. – Очевидно, по причине того, что свиньи обеспечивали пищей его жену и двоих прекрасных дочерей, он считал их членами семьи и своими братьями.
Смех стал громче, и Алдженону показалось, что эта история позабавила даже Рулага.
– Мой господин и вождь, – прямо обратился Алеф к Алдженону. – Я очень привязан к твоему брату. Я сомневаюсь в том, что здесь находится хотя бы один человек, который не чувствует себя лично оскорбленным обращением, которому он подвергается в руках рыцарей Одного Бога. – Он обратился к другим лордам: – Но если наш вождь желает отправить флот драккаров против города Ро Канарн и рыцарей Одного… – в этот момент все затаили дыхание, – тогда я должен высказать свое тщательно продуманное возражение. Спасение одного жреца Молота не стоит жизней сотен воинов. – Он сел, а остальные ранены разразились криками.
Алдженон тоже сел, слушая, как две сотни раненов кричат друг на друга. После слов Алефа противники Алдженона ощутили себя сильнее его сторонников, и Рулаг Медведь почувствовал, что правда и мудрость на его стороне.
Вульфрик молчал, но во взгляде, брошенном им на вождя, видна была тревога; судя по всему, в споре Алдженону Алефа не одолеть.
Верховный вождь Фредериксэнда тщательно взвешивал следующий шаг. Придя к выводу о том, что выбора практически нет, он с решительным видом поднялся, взял свои топорики и уставился себе под ноги.
Вульфрик дважды громко стукнул древком топора о пол; тишина наступила не сразу, но, когда люди смолкли, он громовым голосом произнес:
– Верховный вождь желает говорить.
Алдженон обрадовался его поддержке, несмотря на то что она была скорее данью церемониалу и не могла принести ощутимой пользы. Держа свои метательные топорики в опущенных руках, он выступил вперед и остановился перед возвышавшимися рядами сидений.
– Лорд Алеф снова показал нам, что обладает хитростью, смекалкой и немалой мудростью. Это похвально, милорд, однако я твердо намерен собрать флот драккаров и отправить его на помощь своему брату.
В собрании на сей раз воцарилась мертвая тишина; все понимали, что если Алдженон принял решение, то это уже серьезно. Те, кто стоял, уселись на свои места, когда верховный вождь поднял голову и обвел взглядом лица тех, кто выступил против него. Рулаг выдержал его взгляд лишь мгновение, затем отвернулся и сел на скамью, положив топор на пол. Калаг Медведь, судя по его виду, удивился поведению отца, но последовал его примеру и тоже сел.
Алеф, который уже занял свое место, внимательно посмотрел на Алдженона, потом опустил глаза на собственный метательный топорик, лежавший на полу у его ног. Алдженон взглянул на старого лорда и на мгновение почувствовал укол сожаления; затем он сделал шаг вперед и швырнул один из своих топориков в Алефа. Топор, вращаясь, пролетел над рядами скамей, Алеф едва успел широко раскрыть глаза от изумления, и лезвие вонзилось ему в грудь. Это был хороший бросок, и Алеф испустил лишь один, последний, вздох, прежде чем его бездыханное тело повалилось вперед, на пол.
Одежда его была темно-коричневого цвета, плечи прикрывала медвежья шкура, и поэтому кровь, заливавшая его тело, стала видна, только когда алая лужа растеклась по белым камням. Лорды, сидевшие рядом, отодвинулись, но только для того, чтобы не испачкаться в крови, и все присутствующие закивали, молча выражая уважение мертвому. Алдженон крепко стиснул в пальцах второй топорик и медленно покачивал им взад-вперед, таким образом, словно позволяя любому, кто хотел нанести ему удар, сделать это беспрепятственно. Но никто не пошевелился, и через минуту Вульфрик снова стукнул по полу.
Торфан, хранитель закона, произнес привычным официальным тоном:
– Один топор брошен в пользу предлагаемого действия, и ни одного – против. Будет сделано так, как сказал лорд Слеза.
Алдженон постарался не показывать своей растерянности, но он чувствовал себя глупо из-за того, что пришлось прибегнуть к убийству Алефа. За те восемь лет, что он являлся верховным вождем Фредериксэнда, это был всего лишь третий раз, когда он швырнул топор, и верховный вождь решил, что лорды теперь боятся его даже больше, чем прежде. Он тщательно поддерживал образ непроницаемого и безжалостного вождя, но ему редко приходилось поднимать оружие против своих людей.
Но люди не осознавали сути происходящего, и он никогда не смог бы заставить их понять, что Алдженон говорит от имени Рованоко, а Ледяной Гигант попросил его отплыть в Ро Канарн и вступить в борьбу с каресианской колдуньей.
Он не принадлежал к ордену Молота, но с тех пор, как он занял пост верховного вождя, у него появилась возможность общения со своим богом.
Алдженон сел в кресло.
– Все вожди, воины и капитаны флота должны собраться в моем доме еще до утра. – Он повернулся к человеку, который сидел справа от Алефа. – Лорд Боррин Железная Борода, – обратился он к церемониймейстеру Тиргартена, – ты будешь говорить от имени своей страны вместо своего господина.
Боррин был намного моложе Алефа, ему еще не исполнилось тридцати, но он выглядел опытным воином.
– Твое слово для меня закон, – спокойно произнес Боррин, – и топор Тиргартена в твоем распоряжении, милорд.
