– Что, тебе никогда прежде не приходилось брить бороду? – добродушно спросил он, и остальные рассмеялись.
Ута и Ториан ехали от них на некотором расстоянии и были поглощены разговором, но Ута бросил на стражников быстрый взгляд, дав понять, что все слышит.
Рэндалл хмуро улыбнулся, ему вовсе не нравилось, когда над ним смеялись. Он отвернулся от Элиота и посмотрел вперед, на дорогу, прежде чем заговорить.
– Мой прежний хозяин не разрешал мне отращивать бороду, а до этого я был еще слишком молод.
– Не волнуйся, парень, – сказал сержант Клемент, – за это путешествие мы сделаем из тебя мужчину. А вдруг после доброго сражения у тебя вырастет окладистая борода?
Рэндалл содрогнулся при мысли о необходимости сражаться. Он понимал, что Клемент не хотел напугать или обидеть его, однако ему еще не приходилось обнажать меч рода Большой Клык против врага, и он боялся.
Воины продолжали беззаботно болтать, и отряд следом за священниками, свернув с главной дороги, проскакал мимо повозок с товарами и въехал в город.
Рэндалл вышел из таверны и очутился на пыльных улицах Козза. Он очень устал, в голове крутились мысли о самых разнообразных предметах: о священниках и стражниках, о Черных Стражах и восставших из мертвых. Следовало бы пойти и отдохнуть, но спать в одной комнате с пятерыми другими мужчинами было непривычно, а он жаждал покоя. Ему хотелось побыть какое-то время одному, пройтись, подумать и, может, даже вспомнить своего старого хозяина сэра Леона Большого Клыка.
Ута и Ториан уединились в комнате на верхнем этаже таверны, а стражники, заняв несколько столов в общем зале, уселись пить и отдыхать. Быстро темнело, и Рэндаллу захотелось провести сумерки на улицах Козза, прежде чем возвращаться к своим обязанностям.
Официальная рыночная площадь была наполовину пуста, большинство торговцев уже свернули свои палатки и увезли товары на склады, в дома или таверны. Оставалось лишь несколько лотков; Рэндалл подумал, что это мелкие торговцы, которые надеялись получить еще хоть какую-нибудь прибыль от поздних покупателей.
Шагая вдоль рядов палаток, оруженосец решил, что вечером дела идут из рук вон плохо, и заметил, как некоторые торговцы с недовольным видом пересчитывают дневную выручку. Кое-кто поднимал на него взгляд в надежде что-нибудь продать, но большинство сидели за прилавками и жаловались на неудачный день.
Торговать на официальном рынке было делом непростым, потому что цены на все товары устанавливала гильдия торговцев, и здесь царила жестокая конкуренция. Чем ближе к центру рынка располагалась палатка, тем лучше шли дела у ее владельца. Тем, кто изнывал во внешнем ряду, оставалось полагаться на удачу и случайных покупателей. Существовал и другой вариант, неофициальный рынок, располагавшийся ближе к южным воротам. На нем не регулировались ни цены, ни ассортимент товаров, и там часто попадались недобросовестные продавцы.
Рэндалл ускорил шаг, покинул рыночную площадь и нашел более приятное место для прогулки. В глубине души он оставался простым крестьянским парнем и в первый раз за несколько недель признался себе в том, что нуждается в отдыхе.
Центральную часть города окружали невысокие зеленые холмы, на вершине каждого из них виднелся большой особняк. Здесь не отсутствовала роскошь Ро Тириса, потому что здесь делали деньги не аристократы, а обычные люди, а у них были иные взгляды на то, как и на что тратить состояние.
Рэндалл остановился на какой-то улице, огибавшей довольно крутой холм, в тени раскидистых деревьев. Уличные фонари горели, об этом заботились городские фонарщики, и булыжная мостовая, как ни странно, была относительно чистой. На улице, кроме юноши, никого не было, и он глубоко вдохнул ночной воздух, наслаждаясь прогулкой. Рэндалл уселся на парапет, огляделся, полюбовался темнеющим небом; издалека донесся звон колокола, означавший конец торговли на официальном рынке. Несколько лавок в квартале кузнецов еще было открыто, но рыночные торговцы обязаны были сворачивать палатки.
Когда смолк звон колокола, в торговом анклаве Козз воцарилась тишина и шум исходил только из таверн. Несколько городских стражников, облаченных в грубые кожаные доспехи и вооруженных арбалетами, патрулировали улицы. Кроме этих людей, на улицах не было ни души.
Рэндалл поднял ноги, обхватил руками колени – за сидение в подобной позе он получил бы замечание от Ториана: Пурпурный священник настаивал на том, чтобы его оруженосец держался прямо в любое время дня.
Меч немного мешал ему сидеть на парапете, но он повернул пояс и положил ножны на колени. Над ним мерцал уличный фонарь – толстая свеча в стеклянном шаре – множество таких фонарей освещали окрестности. Место, где устроился оруженосец, находилось между рыночной площадью и кузнечной улицей, на извилистой дороге, обсаженной аккуратно обстриженными кустами и высокими деревьями.
Рэндалл был слишком утомлен, чтобы разглядывать окружающий пейзаж, он просто радовался возможности побыть в одиночестве, на время избавиться от насмешек стражников, оскорблений Уты и своих обязанностей оруженосца.
Он потер подбородок и тупо уставился в серые сумерки. Веки его начали смыкаться, и он понял, что надо побыстрее возвращаться в таверну.
В тот момент, когда Рэндалл пошевелился и хотел было слезть с парапета, он услышал неподалеку какой-то звук. Он выглянул из-за высокого куста ежевики и увидел двор какой-то кузницы, очевидно еще не закрывшейся на ночь. Под деревянным навесом в укромном углу двора спиной к Рэндаллу стояли и разговаривали трое мужчин.
Один из них был толстым кузнецом в грязном фартуке; он рассеянно поигрывал огромным молотом, который лежал на наковальне. Двое других были явно не торговцами и не ремесленниками. Один был из народа киринов, на спине у него висел большой лук, а на боку – кривой меч-катана. Третий, высокий уроженец страны ро, имел волнистые черные волосы; борода придавала ему мужественный вид. Он был относительно молод, но Рэндалл успел заметить его кожаные доспехи, укрепленные стальными пластинами, и богато украшенный длинный меч. На рукояти виднелась гравировка силуэта ворона, и выглядел меч как оружие благородного человека. Кирин оглядывал двор, и что-то в выражении его глаз, непрерывно бегавших из стороны в сторону, заставило оруженосца подумать, что перед ним опасный человек. Молодой человек ро был занят оживленным разговором с кузнецом, и Рэндалл ахнул про себя, услышав имя Бром.
Оруженосец наклонился вперед и постарался расслышать как можно больше; от незнакомцев его отделяли только узкая полоса травы и двор.
Кузнец был чем-то рассержен:
– Я тебе не папаша, не брат и не друг, скажи-ка мне, почему я должен помогать тебе… за такую низкую плату?
Человек ро подумал мгновение над этими словами, и Рэндалл увидел у него на лице юношескую улыбку.
– Потому, что ты ненавидишь Красных рыцарей не меньше, чем я, и знаешь, что у нас нет иного выхода.
Кирин вмешался и заговорил с сильным акцентом:
