Тролль присел на корточки и посмотрел на Тимона. Чудовище не пыталось напасть, но, похоже, заинтересовалось странным созданием, которое появилось перед ним. Тимон снял с головы кожаную повязку и пошел к троллю. Бесформенные бугры на его голове стали слегка кровоточить. И Тимон, и тролль по-своему были чудовищны, и Алахан чувствовал себя так, будто оказался в причудливом ночном кошмаре. Берсерк держал в руке небольшой мешочек, и огромные ноздри тролля зашевелились, уловив знакомый запах. Тимон медленно развязал мешочек и вытряхнул себе на ладонь немного мелкого кристаллического порошка, затем убрал мешочек обратно на пояс и шагнул ближе к троллю.
На мгновение Алахан, Тимон и тролль застыли, и воцарилась полная тишина. Затем очень медленно берсерк поднял ладонь к носу и втянул в себя немного порошка, тут же фыркнув, будто в лицо ему плеснули ледяной водой. Тролль тоже шевельнулся, но без агрессии, и Алахану стало интересно, что же такое вдохнул Тимон. Оба чудовища еще секунду присматривались друг к другу – Тимон вздрагивал и быстро-быстро моргал, а тролль погрузил когти в снег и склонился ниже, чтобы его глаза оказались на уровне глаз берсерка. А затем – Алахан чуть не рассмеялся – заключил Тимона в объятья. Тролль обхватил его так, что берсерк почти утонул в густом мехе. Когда чудовище ласково похлопало Тимона по голове, Алахан понял: тролль воспринимает берсерка как представителя своего вида, а не как человека.
Они оба присели на снег, похлопывая друг друга, как равные. Несмотря на разницу в размерах, Тимон старался как мог, даже пытался подражать жалобным воплям, которые обычно издают бродячие тролли.
Алахан немного успокоился, наблюдая за странным ритуалом, который разворачивался перед его глазами, и не сразу заметил, как из метели выступили и другие существа. Когда еще шесть троллей появились на южном конце ущелья и медленно побрели к Тимону, Алахан снова спрятался за камни. Берсерк тоже их заметил, но по нему не было видно, будто его это встревожило. Молодой вождь Фредериксэнда отвернулся, чувствуя на себе взгляд целой семьи троллей, но, похоже, они не собирались нападать, так что Алахан медленно отступил в глубину ущелья, надеясь обойти собрание троллей и продолжить путь на юг. Когда Тимону надоест притворяться троллем, он, конечно же, его догонит.
– Что за странная неделя у меня выдалась… – пробормотал себе под нос молодой вождь.
Глава седьмая
Тир Нанон в городе Канарн
По темным улицам Канарна гулял легкий ветер, напоминая Нанону, что он рядом с морем. Доккальфар посмотрел наверх и увидел совсем рядом башню Мирового Ворона – значит, недалеко и городская площадь. Он свернул с Коричневой дороги, ведущей к часовне брата Ланри, и быстро повернул несколько раз по боковым улочкам, пока в конце концов не оказался на самых задворках города. Улицы тут были узкими, и здания нависали прямо над головой, пробуждая у доккальфара приятные воспоминания о лесе.
Он улыбнулся – едва уловимое движение, так и не добравшееся до глаз. Он проводил эксперимент, который, как сказал Бромви, новый лорд Канарна, был просто глупостью, и доккальфар бесповоротно решил доказать лорду его неправоту.
Нанон слегка разбежался и перемахнул через стену на ближайшую крышу. Присев на корточки, он всматривался в темные здания Канарна, выискивая плоские крыши или балконы, на которые смог бы перепрыгнуть. Он заметил несколько таких мест, но либо они не защитили бы его от свежего ветра с моря, либо его могли увидеть с улицы. Он сумел бы сориентироваться по башне черного ворона, однако Нанону не нравилось отсутствие в городе больших зданий. Канцелярию лорда-маршала снесли около месяца назад, и Бромви заверил Нанона: когда ее отстроят заново – это будет высокое здание, подходящее для того, чтобы взбираться по стенам и перепрыгивать с балкона на балкон. Однако пока оно все еще лежало в руинах.
Доккальфар вжался в каменные плитки крыши, затем перекувыркнулся через спину и приземлился за оградой в небольшом саду. Когда ноги коснулись травы, он почувствовал, как волна удовольствия прокатилась по его худощавому телу. Ощущение напомнило ему, что люди ро не были совсем глухи к зову природы. У них имелись странные представления о том, как должны выглядеть трава, деревья и камни, и они считали, будто природа должна служить им, будто ее можно переделывать по своему желанию. В Канарне росли деревья, были разбиты парки, но за ними тщательно ухаживали, и в них не хватало природной красоты. Даже когда в городе поселилось множество доккальфаров, люди не разрешали траве просто расти – словно боялись через некоторое время обнаружить город, весь заполоненный травой. Нанон в какой-то степени уважал взгляды людей, он знал, как ужасна бывает природа, если предоставить ей слишком много свободы, – но в то же время скучал по диким лесам внутри каменных городских стен.
Его эксперимент пока не увенчался успехом, и Нанон разочарованно проворчал себе под нос. Ему пришлось признать: Бромви был прав – невозможно в городе просто жить той же жизнью, что и в лесу.
Но Нанон не был, как выражался Бромви, «наивным идиотом» – он всего лишь старался найти для своего народа возможность приспособиться к городу. Он отличался большей словоохотливостью, чем другие доккальфары, и чувствовал себя обязанным помочь им осесть в Канарне. Однако не сказать, чтобы он преуспел, – покидая небольшой сад, он заметил несколько десятков других обитателей леса, которые усыпали крыши, как и он, тщетно пытаясь приспособиться к городской жизни.
Он наклонил голову и посмотрел на небо. Нанон ощущал, как неуверенность его народа захлестывает город, и каждый новый доккальфар, оказавшийся в Канарне, добавлял новую струю в общее чувство замешательства. Доккальфары разделяли коллективную память своего народа, которая позволяла сильнейшим из них чувствовать боль и эмоциональные переживания своих сородичей, и Нанон был одним из немногих, кому эта способность досталась во всей полноте. Доккальфар пришел сюда по велению шаманов Витар, чтобы увеличить силу Канарна и подготовить город для беженцев из Тор Фунвейра, но они очень медленно привыкали к городу и с трудом подстраивались под ритм жизни людей.
Нанон отличался от них. Большую часть своей долгой жизни он провел рядом с людьми и благодаря небольшому росту мог слиться с толпой так, как ни одному из его сородичей никогда бы не удалось сделать. Он многое узнал от Бромви, а до него – от Рам Джаса Рами и начал все лучше понимать людей. Он даже стал смеяться их шуткам, потому что теперь действительно понимал их, а не как раньше – притворялся, желая вписаться в их общество. Тир Нанон надул щеки, подражая человеческому выражению усталого неудовольствия, и решил прекратить пока прыгать по крышам и вернуться обратно.
Ночь была хороша, а запах Канарна постоянно удивлял доккальфара – непривычная смесь ароматов, большую часть которых ему не удавалось распознать. Он снова перешел через Коричневую дорогу и посмотрел на темные очертания часовни брата Ланри рядом с главной площадью. Коричневого священника сейчас не было в городе – Бромви послал его разузнать, есть ли новости от сестры, Бронвин, и добрался ли Отряд Призраков до Южного Стража. Бромви пока не решил, кому в долгосрочной перспективе будет принадлежать лояльность Канарна, но из названия города однозначно уйдет приставка «Ро». Бромви не величал себя герцогом, а в тех случаях, когда титул был необходим, предпочитал, чтобы его называли лордом Канарна. А еще Нанон знал, что молодому правителю до сих пор неуютно от титула Черный Страж.
