– Ты не первый, кто меня об этом спрашивает, Аукер, – жизнерадостно ответил Нанон. – Но я предпочитаю продолжать так поступать.
Солдат громко зевнул и огляделся в поисках почти пустого бурдюка с вином.
– Уже рассвело? – спросил он, сделав небольшой глоток.
– Нет, – ответил Нанон. – Сейчас по-прежнему глухая ночь.
Аукер потер глаза.
– Вам и правда стоит изучить человеческие понятия дня и ночи, милорд. Думаю, ваши привычки по отношению ко сну сильно отличаются от наших.
Нанон наморщил лоб, пытаясь придать себе виноватое выражение и желая извиниться за ошибку. Но вид у него при этом стал довольно глупый, и Аукер рассмеялся.
– Это была улыбка, милорд? – спросил он.
– Нет, я пытался извиниться… У меня не совсем получилось? – ответил Нанон.
– Ну, вы стали немного похожи на виноватого ребенка, так что… нет, не совсем. Нет. – Старый солдат был более многословен, чем его соратники, и Нанону он начинал нравиться.
– Я над этим поработаю, – убежденно ответил доккальфар. – Я хочу поговорить с лордом Бромви. Он не спит?
Аукер снова улыбнулся.
– Сомневаюсь. Он там с леди Ханной. Несколько часов назад они точно не спали, но сейчас я бы сказал, что они наслаждаются заслуженным отдыхом.
Нанон не совсем понял загадочный намек Дукера.
– Они с недавних пор проводят много времени вместе. Они хорошие друзья? Или они спариваются?
Аукер поперхнулся и выплюнул набранное в рот вино.
– Ханна – одна из немногих оставшихся в герцогстве аристократок, милорд. Ее отцу принадлежат три фермы на востоке, и лорд Бромви пообещал ему жениться на его дочери. К его счастью, она прелестная юная особа.
Сложная политика народа ро оставалась для Нанона совершенно загадочной, и он поморщился, пытаясь понять, зачем нужно жениться для закрепления союзов. Доккальфары с юных лет знали, кто предназначен им в спутники жизни, и, когда приходило время, они соединялись узами навеки. Интимные отношения в браках доккальфаров имели совсем небольшое значение, и после рождения ребенка союз обычно становился скорее формальным, чем любящим. Нанон обзавелся одним ребенком и свою жену не видел уже не меньше ста лет. Сейчас, когда он стоял возле покоев Бромви, ему вдруг пришло в голову, что он не знает, где она – жива или уже умерла, и даже имя ее он не смог сразу вспомнить.
Он посмотрел наверх, копируя человеческое выражение глубокой задумчивости, затем выпалил:
– Джасн! Ее звали Шар Джасн.
– Что? – переспросил Аукер.
– Извини, просто я забыл имя своей супруги, – ответил Нанон, наклонив голову.
– А вы странный, мой остроухий друг, – произнес человек ро, – но вы все равно мне нравитесь.
Он тепло улыбнулся.
– Идите, разбудите его. Только не ждите, что он будет этому рад.
Аукер указал через плечо на массивные деревянные двери.
– В последнее время лорд Бромви всегда угрюмый, поэтому вряд ли несколько лишних часов сна что-то изменят.
Нанон кивнул.
– Мы с тобой будем добрыми друзьями, сержант Аукер.
Он прошел мимо стражника и громко забарабанил в дубовую дверь.
– Разумеется, чем беспардоннее вы станете его будить, тем хуже будет его настроение, – произнес Аукер, еще раз усмехнувшись.
Из спальни Бромви раздалось громкое гортанное рычание, выражающее безмерную усталость. Нанон прижал ухо к двери и слушал. За первым рыком последовали другие, звучал в основном мужской голос с едва слышными женскими репликами.
Нанон постучался снова, на этот раз потише.
– Бром! – прошептал он через дверь.
– Если это ты, Нанон, я сброшу тебя с городской стены, – раздался ответ. – Иди спать, утром поговорим.
Нанон наклонил голову и задумался, зачем ему нужно спать ночью, если он хочет поговорить с другом. Доккальфарам не требовался долгий сон, при усталости они могли просто отдохнуть час-другой. Нанон мог несколько дней подряд провести, не смыкая глаз.
Он снова постучался.
– Бром, – повторил он, – это Нанон.
Из-за двери раздался разочарованный рев, эхом отдавшийся в тихих залах Канарна.
– Я знаю, что это ты, Нанон, серокожий ублюдок. Оставь меня в покое!
Доккальфар улыбнулся Аукеру.
– Я просто войду.
Он повернул дверную ручку, и стражник приглушенно рассмеялся.
– Бром, – прошептал Нанон, – могу я войти?
– Нет!!! – крикнули из-за двери.
Нанон толкнул дверь и вошел в темную комнату. Он думал, что его друг над ним каким-то образом подшучивает, поэтому оставил без внимания тревожные возгласы внутри помещения и закрыл за собой дверь. Света почти не было, только лунные лучи проникали сквозь единственное окно, но Нанон превосходно видел в темноте.
Бромви, Черный Страж, лорд Канарна, сидел на широкой постели, полуприкрытый меховым одеялом, и протирал глаза. Рядом с ним, уткнувшись в подушку и недовольно ворча себе под нос, лежала леди Ханна с Восточных Границ, высокая, стройная, с копной темно-рыжих волос и веснушчатой кожей. Их спальня была просторной и уютной, украшенной темным деревом, посреди комнаты на полу лежала медвежья шкура. Меч Бромви висел над пустым очагом. В комнате чувствовался отчетливый запах пота и других телесных жидкостей, сообщивший чуткому обонянию Нанона, что молодой лорд совсем недавно предавался плотским утехам.
– Привет! – весело поздоровался доккальфар и подошел к креслу рядом с окном.
– Клянусь всеми богами, которые для тебя хоть что-то значат, – еще раз меня разбудишь, и я отрежу твои дурацкие уши, – вяло возмутился Бромви.
– Что… что случилось? – пробормотала Ханна, едва приподнявшись с кровати.
Бромви ласково погладил женщину по спине и нежно поцеловал в плечо.
– На нас напал очень настойчивый враг, моя милая, – тихо произнес он. – Спи спокойно, а я пока защищу тебя от него.
Бромви неохотно поднялся с постели и потянулся за шерстяной рубахой, кожаными штанами и толстым меховым плащом.
– Холодно, холодно, холодно… – бормотал он, одеваясь. – А ты не чувствуешь холода?
– Нет, только не холод. Хотя мне не нравится, когда слишком жарко, – ответил обитатель леса, усевшись в кресло и устраиваясь в нем поудобнее.
– Что это ты делаешь? – поинтересовался Бромви. – Поднимайся – мы здесь не останемся.
– Ладно. – Нанон все еще оставался в бодром настроении, хотя и подозревал, что его поведение раздражает Брома. Молодой лорд часто боролся с необходимостью выглядеть мрачным и несчастным. Хотя Нанон не был уверен – может, Бром действительно был мрачным и несчастным?
