– Ян, ты вроде говорила, у тебя мать на фабрике всю жизнь проработала, а дед был из крестьян? – ядовито вставила Кукушкина.
В это время у Яны зазвонил телефон. Она извинилась и вышла из-за стола.
– Лар, у меня серьезный разговор!
– Иди в ту комнату, там никто не помешает! – с пониманием сказала Лариса.
Крестовская ушла.
– Давайте выпьем? – предложил Григорьев. – Я так рад, что вас всех увидел, девчонки, вы не представляете!
– Прямо вечер встреч, – фыркнула Оля.
– Я же говорила, что в новогоднюю ночь все возможно, – улыбнулась Лариса. – Давайте погасим люстру и зажжем свечи? Пусть будет красиво и празднично!
– Какое прекрасное шампанское, – улыбнулся Григорьев, – можно я еще выпью? – После следующего бокала заметил: – Хорошо-то как! Такое ощущение, что я дома.
Лариса вспыхнула и заулыбалась.
– Может, потанцуем? – предложил Костя Петровой.
– Давай!
Они медленно танцевали, глядя друг другу в глаза.
– А помнишь, как я впервые поцеловал тебя? – вдруг спросил Костя.
Лариса смутилась и опустила голову.
– А помнишь, как ты осталась у меня в комнате, а мой сосед Серега ждал полночи на улице? А мы никак не могли расстаться!
Костя коснулся губами руки Ларисы.
– Я все помню, Костя! – прошептала она.
– Зачем мы тогда все сломали? Расстались…
Лариса молчала и чувствовала, что сейчас заплачет. Хорошо хоть песня кончилась, и они остановились.
– Может, горячее? – с надеждой спросила Лариса у Кости.
– Не откажусь!
– Я сейчас!
Лариса с готовностью кинулась на кухню. Вернулась с большим дымящимся блюдом.
Выпили «под дичь». Причем Костя два раза, отчего, кажется, немного захмелел.
– Григорьев, ты, говорят, выпить не дурак? – подколола его Кукушкина.
– Брехня! – рассмеялся он.
– И, кстати, ты сильно изменился! Облезлый какой-то стал, потертый…
Кукушкиной явно хотелось его поддеть. Но Костя и на этот раз не обиделся.
– Жизнь такая. А вы молодцы, девчонки, на все сто! Так держать. А Яна – это вообще! Королевна! Мечта поэта!
– Пустил слюни! – с презрением отреагировала Ольга.
Лариса почувствовала какую-то смутную обиду.
В это время вернулась Яна, очень довольная и веселая.
Встала на середину комнаты и, поводя плечами, с чувством запела: «Только раз бывает в жизни встреча…»
Надо отдать должное – пела Крестовская всегда хорошо, голос низкий, сильный, и слух музыкальный в наличии.
Лариса Петрова угрюмо взирала на этот номер.
– Браво, королева! – выкрикнул Костя и бросился к Крестовской.
Не удержавшись, упал ей в ноги. Яна расхохоталась.
– Нахрюкался уже до синих соплей, – фыркнула Кукушкина.
Яна уселась за стол и сразу предложила выпить. Причем «за любовь»!
Костя Григорьев с воодушевлением поддержал ее.
После того как бокалы показали дно, Крестовская задумчиво промолвила:
– Все-таки любовь – поразительная вещь! Начинаешь воспринимать все в ином свете! И мир сверкает, становится таким ярким!
Ее глаза вдохновенно сияли.
– Тебе ОН позвонил, что ли? – догадалась проницательная Кукушкина.
– Кто? – удивилась Яна.
– Ну, этот твой Аполлон, юный, прекрасный? С которым ты чуть в Америку не улетела?
Яна не успела ответить, потому что в беседу вмешался Костя. Схватив Яну за руку, он закричал:
– Никаких Америк! Крестовская – это народное достояние!
– Да ты, кажется, надрался, батюшка? – с неодобрением заметила Ольга.
Лариса попыталась спасти положение и предложила гостям чай с тортом.
– Сейчас поставлю чайник! – сказала она и упорхнула на кухню.
Следом за ней отправилась Кукушкина.
– Слышь, Лара, Григорьев, кажется, назюзюкался до неприличия!
Петрова строго возразила:
– Подумаешь, выпил человек. Что в этом плохого? Праздник все-таки!
– Говорят, он вообще пьет по-черному!
– Подумаешь, сплетники болтают. А потом, если даже и пьет? Может, просто плохо человеку, жизнь не сложилась, вот и пытается как-то заглушить тоску.
– Что-то ты больно рьяно кидаешься на его защиту, – хмыкнула Кукушкина. – Не иначе как прошлое вспомнила?
– Какой смысл его вспоминать? О будущем надо думать.
– Угу! Хорошее тебя будущее с Григорьевым ожидает!
– Не каркай, Оля! И не лезь не в свое дело.
– Ах, значит, это не мое дело? Да я вообще тогда сейчас уйду! – обиделась Кукушкина.
– Ну и иди! Если хочешь испортить мне праздник – иди. В чем я перед тобой виновата?
– Ладно, проехали! – улыбнулась Оля, после чего схватила со стола соленый огурец и захрустела им. – Сама вскоре убедишься, чего твой Григорьев стоит.
– Ты никогда не любила Костю!
– А за что мне его любить? За то, что он с тобой так обошелся? Ты, видимо, все забыла! Гордости у тебя нет.
– Да какая гордость?! – в сердцах выдохнула Лариса. – Ну о чем ты говоришь? Гордость, гордость! На что она мне сдалась? Я просто хочу быть счастливой. Нормальное человеческое желание – быть счастливой. Ты можешь это понять, Кукушкина?
Ольга не успела ответить, потому что из комнаты вдруг раздался пронзительный крик Крестовской.
Женщины бросились в гостиную, где увидели дикую картину.
Костя Григорьев ползал перед Яной на коленях, хватал ее за ноги и повторял при этом нечто невразумительное:
– Королева красоты, сестра Лорен Софии, готов всю жизнь на руках носить, целовать землю, вообще лобызать…
– Девочки, уберите его, – попросила подруг Яна, – не фиг меня за ляжки хватать! Манеры, как у извозчика.
– Чего выставились, бабы? – закричал пьяный Костя. – Я Яну всю жизнь люблю!
С минуту Лариса потрясенно взирала на происходящее. Потом развернулась и ушла на кухню.
На кухонном столе она увидела пачку сигарет, оставленных Крестовской, и закурила. Появилась Кукушкина. Спросила с ужасом:
– Ларка, ты что – куришь?!
– Закуришь тут!
– Ну, давай и мне тоже!
Подруги вдвоем стояли у окна и курили.
– Вот видишь! Я же говорила, зря ты на Григорьева ставки делаешь, – начала Кукушкина.
