Она, правда, честно попыталась себя успокоить, повторяя, что эта красавица, может, одна такая на тысячу женщин или даже на десять тысяч, и чего на нее равняться, но подобная психотерапия не помогла.
К вечеру у Лайзы разыгралась совершеннейшая хандра, пошли знакомые переживания на тему «ах, какая я несчастная», «ах, меня никто не любит» и все такое прочее.
Хандру Лайзы на гребне волны поймала Нинон. Она позвонила как раз вовремя и своим вопросом едва не заставила подругу разрыдаться.
– Ну и что?
– Ну и ничего!
– Так ты ходишь в это самое кафе?
– Хожу. Каждый день. Меня скоро уже швейцар перестанет пускать, подумает, что я проститутка, таскаюсь туда, чтобы кого-нибудь снять!
– Неужели за это время не попалось ничего приличного?
– Ну, в общем, все сложно… Тратишь на это время, нервы, а в итоге…
– А ты как думала? Тоже мне Цезарь! Пришел, увидел, победил! Это длительный процесс! Все-таки спутника жизни ищешь! Может, не одна неделя потребуется!
– Да некогда мне! – отмахнулась Лайза. – Сама знаешь, сколько у меня работы! Вон с Макаровой интервью, с Крестовской! Пара статей…
– Успокойся, – строго сказала Нинон. – Это все параллельно! Сейчас у тебя основная задача – написать эссе.
– Угу, хождение по мукам сексуально озабоченной, невостребованной журналистки, – хмыкнула Лайза.
– Не иронизируй! Востребуют, не сомневайся. «На всякого певца найдется своя овца!»
– Фу, какая пошлость!
– Кстати, ты подарок для НЕГО купила?
– Купила. Японский фарфоровый кот! Очень симпатичный, но, видать, у меня и останется.
– Что за пораженческие настроения? Не рановато ли? Короче, я тебе новый пароль дам. Кафе возле другого посольства! Завтра туда пойдешь!
– А надо?
– Надо!
– Я сама себе напоминаю профессора Плейшнера. Так же бездарно проваливаю явки! – захихикала Лайза.
– На этой неделе походишь, а там еще что-нибудь придумаем! – заверила Нинон.
Новая явка находилась тоже возле посольства европейской державы. Такие же жлобские цены и рафинированный антураж, и так же никакого результата в течение нескольких дней. Понедельник, вторник, среду Лайза благополучно пропустила, в четверг – ничего не произошло, а в пятницу…
В пятницу в обеденный перерыв Лайза сидела за столиком, потягивала коктейль и уныло смотрела в окно. Девушку интересовал только один вопрос: что, собственно, в ней не так и почему ее отчаянные попытки обрести личное счастье обречены на провал?
Время бизнес-ланча таяло, как десерт в вазочке Лайзы… Она уже собиралась уходить, как вдруг к ней подошел коренастый мужчина лет сорока. Русоволосый, сероглазый, средних внешних данных.
– Вы позволите?
– Извините, я уже ухожу!
Он, кажется, искренне огорчился. Вздохнул:
– Ну вот, первый раз в жизни встретил девушку, похожую на мою любимую актрису, и даже поговорить не удастся!
– Вы что, любите Миннелли? – улыбнулась Лайза.
– Да, – кивнул он. – Очень обаятельная дама!
Он, однако, парень не промах, отметила Лайза, как будто между делом уселся рядом.
– Меня зовут Эдуард! А вас?
– Ну как меня могут звать? – пожала плечами она. – Лайза, конечно!
– Замечательно! – засиял он. – Это так оригинально! И вообще вы очень необычная девушка. У вас, наверное, и профессия из разряда оригинальных?
– Я журналист.
– Как интересно! – опять восхитился он. – А я работаю здесь недалеко, в посольстве. «Кажется, Нинкин план сработал, – усмехнулась Лайза, – правда, мужчина какой-то потрепанный, и лет весьма средних, и на дипломата не похож…»
Честно сказать, принадлежность Эдуарда к посольству являлась его единственным достоинством. Других пока не наблюдалось.
– Вы дипломат? – спросила Лайза, и не потому, что это ее так уж интересовало, а просто чтобы как-то поддержать разговор.
– А что, похож? – хихикнул он. – Нет, я водитель. Вожу тут одного дипломатического…
– Понятно! – вздохнула Лайза.
– Кстати, хотите, расскажу один анекдот? – спросил Эдуард и, не дожидаясь ответа, быстренько выдал пару анекдотов. Довольно старых и не очень смешных.
За ними последовала еще одна порция. На Лайзу это произвело совершенно угнетающее впечатление. Он сыпал анекдотами, стараясь и так и этак, а ей было не смешно, хоть ты тресни! Хотелось уйти, но она боялась обидеть своего незадачливого ухажера. Молчала и честно терпела.
«Ну почему я такая дура, – вздохнула Лайза, – зачем я мучаюсь, слушаю этот бред, трачу время… Мне, видите ли, неловко его прервать, я думаю, как бы это сделать так, чтобы его не смутить, не обидеть! Вот и со Стасом было точно так же – во всем ему потакала, со всем соглашалась, боясь обидеть… А чего, собственно, было бояться? В нем самоуверенности на пятерых хватит! И почему я должна улыбаться, если мне не смешно?»
Между тем Эдуард, кажется, отчаялся ее развеселить и, вздохнув, заметил с укоризной:
– У вас большая проблема! У вас совершенно нет чувства юмора.
Из всего, что он говорил, это показалось ей самым забавным.
– В самом деле? – усмехнулась Лайза.
Ах, значит, у нее нет чувства юмора?! Ну все, хватит, теперь я тебе отвечу!
– Скажите, Эдуард, а вы случайно не из Петербурга?
– Нет, – удивился он.
– И не знали моей бабушки?
– Нет, а что? – В круглых глазах изумление.
– Просто вы рассказываете анекдоты, которые я слышала от нее лет пятьдесят назад! Ладно, извините, Эдуард, мне пора! Дела, знаете ли… Удачи!
Лайза встала и решительно направилась к выходу.
* * *
– Лайза, я не поверю, что на тебя никто не клюнул! Просто не поверю! Ты что, дефективная какая?
Подруги сидели у Нины в кабинете и занимались разбором полетов. Собственно, Лайза очень надеялась на то, что беседа сведется исключительно к ее профессиональной деятельности – обсуждению текущего материала, но Нинон начала с другой проблемы – об устройстве личной жизни подруги.
– Не знаю, Нина! Иногда думаю, что, может, и дефективная!
Лайза пожала плечами.
– Неужели никто не проявил желания с тобой познакомиться?
Красавица Нинон явно не могла поверить в то, что женщина может обедать в кафе в гордом одиночестве и при этом не найдется желающих ее одиночество разделить.
– Почему никто?! – обиделась Лайза. – Было пару раз! Но это все не то, понимаешь? Совсем не серьезно!
