– А – а – а, отпусти, гад! – кричала она во весь голос. Она упиралась ногами, брыкалась, стараясь зацепиться за каждую корягу, что торчала из земли. Тот, что неплохо говорил по – русски, шел сзади, посмеиваясь в тонкие, аккуратно закрученные кверху усы. Потом ему это, видимо, надоело, и, особо не церемонясь, он больно пнул Катю в бок. А воин, ее тащивший, нещадно встряхнул, так сильно, что голова закружилась. От боли она взвыла, и, кажется, отключилась, чем вызвала еще больше радости у незнакомца. Очнулась Катя от ощущения резкого падения. И оно не обмануло. Ее, почти потерявшую сознания от боли, связанную, неизвестные похитители бросили в глубокую, метра два глубиной, узкую яму, скорее напоминавшую колодец.
Она со всей силы ударилась затылком и плечом о сырой земляной пол, а над головой лязгнул замок решетки.
– Удобно устроилась, красавица? – с издевкой заглянул внутрь тот воин. – Ты там хорошо устраивайся, тебе там умирать долго надо будет…
Гогоча, он бросил ей в лицо ком земли.
И Катя осталась одна.
В яме было сыро и холодно. Руки затекли. Плечо ныло, голова гудела, словно в ней поселился рой диких пчел. И очень хотелось в туалет. Как отсюда выбираться? Яма узкая, примерно метр на метр в основании, даже чуть меньше. Конечно, можно как – то подняться ближе к поверхности, но что толку – там решетка… Руки связаны…
– Надо переход сделать, – сама себе прошептала она. Но куда? В лес? Может, на ту поляну, где пару дней назад они встретились со Шкодой, Афросием и Антоном? Катя села удобнее, упершись коленками в склоны колодца, закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, и постаралась представить себе то место. Небольшая круглая поляна, покрытая ровным зеленым ковром. По периметру – низкие кусты, высокая ель. До нее стал доноситься даже ее аромат, так близка она была к цели. Но боль в плече, и рой пчел в голове, царившие там после неудачного приземления, не давали сосредоточиться, раз за разом возвращая ее в яму.
Связанные за спиной руки уже не просто затекли, они онемели и начали болеть. Пальцы похолодели. Катя постаралась ослабить узел. Она как могла поворачивала кисть то по часовой стрелке, то против. Но, кажется, только затянула крепче узел. Кожа на запястьях, расцарапанная веревкой, жгло.
Катя перевела дыхание.
– Надо успокоиться, идея, как отсюда выбраться, должна сама прийти в голову, – уговаривала она себя, успокаивая волну паники, подступавшей к горлу.
– Эй! – крикнула она вверх. – Есть кто живой?!
В решетчатое окно заглянуло широкое лицо.
– Я пить хочу! Воды дайте!
Широкой лицо исчезло. Катя принялась ждать. Облокачиваясь о земляную стену, она медленно поднялась на ноги. Попрыгала. До решетки не достает, хоть как старайся.
– Эй! Кто там есть? – крикнула она снова.
Но теперь ей никто не ответил. Тогда она стала кричать громче, пока в решетчатое окно не заглянуло пять детских чумазых мордашек.
– Привет! – Катя постаралась быть дружелюбной и даже улыбнулась. Помахать рукой, конечно, не смогла. – Я зову – зову. Пить хочу, воды дайте, пожалуйста.
Дети о чем – то стали переговариваться. Они спорили. Мальчик, который выглядел старше всех, и, видимо, был главарем стайки, дал в лоб мальчишке помладше, тот ответил, и наверху затеялась потасовка. Старший победил. Он заглянул в яму, и уже по выражению его глаз Катя поняла, что помощи ждать не придется. Но она ошиблась.
Минут через пять в зарешеченное окно снова заглянули дети. Только теперь они были вооружены трубками для метания дротиков, острыми обломками глиняной посуды, сухими ветками.
В порядке строгой очередности, установленной главарем, они стали метать все это «богатство» в связанную и беззащитную пленницу. Катя уворачивалась, конечно, но пространство было на столько узким, а положение ее так незавидно, что большинство остро заточенных веток больно впивались в ее плечи, лицо и спину, черепки в кровь изрезали кожу, доставляя ей еще больше страданий чем раньше.
И конца и края не было этим истязаниям.
Катя сперва кричала, уговаривала прекратить, угрожала, ругалась, звала на помощь. Но скоро поняла, что это бесполезно – это только еще больше их забавило. Никто не останавливал их. И дети поняли, что им можно все. Их никто не накажет, им никто не ответит, ведь жертва мало того, что в яме, она связана.
К этой стайке ребят присоединились еще дети, и принесли с собой новую забаву – они притащили длинные ветки и, просунув их сквозь металлические прутья, тыкали в девочку. Вскоре им и этого оказалось не достаточно. Они стали поджигать дротики и метать в Катю огненные стрелы. Девочка вжалась в стену, чтобы в нее было сложнее попасть, и стала молиться, чтобы здесь, в усыпанном теперь сухими ветками и листьями, полу, не вспыхнуло пламя. Она схватила один из острых черепков, постаралась упереть его в мягкую земляную стену. У нее получился неплохой резак. Несмотря на огненные стрелы, которые метали в нее ее мучители, Катя из всех сил старалась перерезать веревку, связывавшую ей руки. Удавалось плохо. Через несколько десятков попыток, по рукам потекли горячие ручейки крови, а запястья были все исколоты и изрезаны. Но, хоть Катя и не видела состояние веревки, она надеялась, что ее усилия не пропадут даром, и рано или поздно (лучше, конечно, пораньше), она освободится.
Внезапно, все стихло. Катины мучители словно растаяли. Она не поверила своему счастью, решив сначала, что они придумали какую – то новую мерзость. Но, пусть и временное, затишье, она использовала на все сто процентов.
Она отодвинулась от стены, присела, чтобы посмотреть на дротик, служивший ей ножом. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять – он уже никуда не годен. Катя присмотрелась внимательнее. Ногой передвинув валявшиеся на земляном полу дротики, она нашла то, что искала – большой, остро заточенный дротик. Она его сразу приметила, еще тогда, когда он впился ей в предплечье.
Чтобы поднять его с пола, ей пришлось попотеть, руки уже совсем плохо слушались, от страха подташнивало. Несколько неудачных попыток, и заветный кусок заточенного дерева у нее в руках.
Катя глубже вставила его в стену, присела и аккуратно, стараясь не отвлекаться на звуки сверху, принялась методично, перетирать узел.
Тем сильнее был шок, когда она услышала:
– Катя!
Она замерла, прислушиваясь. Аякчаана? Нет, не ее голос. И совсем близко, прямо над головой. Катя посмотрела вверх, но увидела только темнеющее небо.
– Катя! – снова позвали ее.
– Ярушка? – у Кати перехватило дыхание. Как такое возможно?! – Это ты?
– Я, – прошептали ей в ответ.
– Ты где? – Катя всматривалась в решетчатое окно, но видела только пустоту.
– Я здесь, сверху, – ответил ей Ярушкин голос. – Не сильно тебе досталось от этих волчат?
– Терпимо, – улыбнулась в пустоту Катя. – Но где ты? Я тебя не вижу!
