– Ну – ну, – тихо шептала Катя, совсем как мама ее успокаивала, – тише – тише. Все хорошо будет. Мы вместе. И у нас посох есть. Мы вот прямо сейчас что – нибудь и придумаем. Ведь придумаем?
Ярушка беззвучно кивнула, и, кажется, стала успокаиваться.
Катя отняла от себя ее лицо, обняла ладонями, вглядываясь в измученное и растерянное лицо.
– Где, ты говоришь, их видела?
– Там, у сосны, – Ярушка неопределенно махнула рукой в сторону стоянки джунгар.
У Кати в голове крохотная идейка, словно уголек, начала тлеть, разгораясь во вполне определенный, правда, довольно дерзкий, план.
– Место хорошо запомнила?
Ярушка кивнула.
– Тогда есть идея…
Глава 8. Магда
– Сколько дней она там? – спросил Сергей Александрович у мявшейся за его спиной горничной.
– Третий день.
– Почему мне не говорили?
– Не хотели Вас беспокоить, Сергей Александрович, – лепетала рядом горничная. – Я подходила к двери, стучала, Магда Тимофеевна отвечала, чтобы я уходила и не мешала ей.
Сергей Александрович снова постучал в дверь.
– Магда, это я, Сергей, открой дверь, пожалуйста, – тихо позвал он.
За дверью послышалось легкое движение. Но никто не открыл.
Сергей Александрович постучал громче и требовательнее:
– Магда, если ты сейчас же не откроешь дверь, я ее выломаю! Предупреждаю тебя!
Снова – тишина.
– Вот что она задумала? – обратился он к тучному мужчине, стоявшему все это время рядом, у него за спиной. Мужчина прищурился.
– Сереж, надо ломать…
Вместо ответа Сергей Александрович отошел в сторону от двери, позволив двум крепким темноволосым ребятам подойти к ней вплотную. Те поднажали, дверь хрустнула и распахнулась.
Сергей Александрович остановился в темном проходе. Стукнул костяшкой пальца по косяку:
– Магда, я уже здесь. Я вхожу…
Ему никто не ответил. Он сделал один осторожный шаг в темноту комнаты.
В нос ударил резкий запах валерьяны, медикаментов, свечей и ладана. У него внутри все похолодело. Первой возникла мысль, что случилось непоправимое.
– Магда? Где ты, я тебя не вижу? – его голос предательски дрогнул. Несмотря на все эти годы отчуждения, царившего между ними, оказывается, он ее любил.
В дальнем углу комнаты ему почудилось движение. Глаза никак не хотели привыкать к темноте, и помогать ему, поэтому пришлось пробираться ощупью, то и дело, наступая на какие – то вещи, натыкаясь на какие – то предметы, сметая их со своего пути. Бог мой! За все эти годы ведь он забыл, как устроена ее комната. Это ее обитель, где она добровольно затворничала.
– Магда, да отзовись же ты! – Не выдержав, гаркнул он.
Вместо ответа он услышал тихое всхлипывание. Он, не боясь уже что – то сломать и разрушить, бросился на едва уловимый звук.
Она оказалась в углу. Под иконой. Вокруг нее валялись использованные бумажные платки, огарки тонких восковых свечей, распахнутые альбомы с фотографиями. Магда лежала на полу, сжавшись в тугой комок, плотно обняв холодными руками колени. Она не плакала. Слез не было. Этот звук, который издавало ее измученное тело, не был плачем, Сергей Александрович ошибся.
Тело Магды содрогалось, горло перехватывало воздух и хрипело. Но лицо оказалось сухим, с потрескавшимися в кровь губами. Он не знал до этого, что слезы могут заканчиваться. Оказывается, могут.
От былой ухоженной, холодной и неприступной Магды, ставшей почти чужой, не осталось и следа. Она растаяла. Исчезла вместе с тем морем слез, которые она выплакала за эти дни, одна, в пустой темной комнате. Глаза ввалились в глазницы, лицо осунулось, иссохло, потеряло цвет. Она перестала походить на человека. Она скорее была похожа на тень человека.
Сергей Александрович сел перед ней на колени, подхватил ее иссохшее тело, обнял за плечи:
– Магда, – шептал он, прижимая ее к себе.
– Его нет, – обреченно отозвалась она, заглядывая в его лицо темными пустыми глазами.
– Мы еще ничего точно не знаем, – убеждал ее муж. – Я был на месте. Там стоит твой «Лексус». Степаныч с ребятами разобрали машину по запчастям: там нет никаких особенных следов, никакого криминала… Ты сама подумай, если б это бы криминал, мы бы уже точно знали.
– Его нет, – она его словно не слышала.
– Не паникуй, Магда, ты всегда была разумной женщиной, – спокойно продолжал Сергей Александрович, – вот я сейчас к твоему разу…
– Его не – е – е – е – ет!!! – заорала она. – Ты что, не понимаешь, что это уже все не важно – его просто нет! И мы никогда! Слышишь? Ни – ког – да! Его не увидим! – у нее началась истерика. Магда била его по спине, рукам, шее, голове остро сжатыми кулаками, как кувалдами. В ее маленьком, убитом горем теле, откуда – то взялось столько силы, что Сергей Александрович не мог с ней справиться, не мог ее удержать.
– Да с чего ты взялась его хоронить! – в ответ ей проорал Сергей Александрович. Он перестал ее успокаивать, удерживать, убеждать. – Не смей хоронить моего сына! Слышишь? – он тряс ее за плечи, словно стараясь, чтобы эта непреложная истина впечаталась в ее несчастную голову. Магда стихла. Она сидела, поджав под себя ноги и уставившись невидящими глазами в пол.
Потом она подняла на него бледное лицо с глазами затравленного охотниками зверька.
– Сережа, – прошептала она его имя совсем как ТОГДА, когда они были не чужими, – так, ты считаешь, есть надежда? Хоть какая – то?
Сергей Александрович сел рядом с ней, устало облокотившись спиной к стене.
– Пока я не найду его тело, я не поверю, что его нет…
Магда молча смотрела на него. Потом слегка передвинулась так, чтобы оказаться рядом с ним, положила голову на плечо.
– Я тоже так думаю… Я только завтра с тобой поеду. Я не могу уже больше здесь, одна… Можно? Я не буду тебе мешать.
Сергей Александрович с облегчением выдохнул и обнял жену за плечи, как тогда, в их маленькой «двушке» на окраине Красноярска.
– Конечно, можно. Так мы его найдем гораздо быстрее.
Глава 9. Побег
Узкая полоска света пробивалась сквозь щель в ковре, прикрывавшем вход в шатер. Катя и Ярушка, прижавшись к стене, внимательно вглядывались внутрь.
– Ну, точно, – одними губами прошептала Катя, – она здесь, со старухой. Ярушка кивнула.
Полупрозрачная тень скользнула змейкой по земле, аккуратно прислонившись к Ярушкиным ногам.
– Могиня на месте, их никуда не перевели, – прошептала та Кате на ухо.
Теперь настала очередь Кати молча кивнуть.
