На допросе 12 ноября 1945 г. она дала показания о муже:
«Вопрос: Вы напрасно стараетесь скрыть свою связь с Романом Шухевичем и получение от него материальной помощи. Следствию точно известно, что, начиная с июня месяца 1944 г., вы… непосредственно сами поддерживали связь с Романом Шухевичем, получали от него материальную помощь и встречались лично. Вы это подтверждаете?.. Почему вы так неискренне ведёте себя на допросах?
Ответ: Боясь ответственности перед советской властью за связь с Шухевичем, я на протяжении всего следствия давала неправдивые показания. Убедившись, что дальнейшее скрытие своих преступных действий усугубляет моё положение, я буду теперь рассказывать только правду. Прежде всего, я должна заявить, что со своим мужем — Романом Шухевичем поддерживала связь до дня своего ареста, т. е. до июля 1945 г. через связных…
Вопрос: На предыдущих допросах Вы показали, что, не желая дальше проживать с Шухевичем, в 1943 г. взяли с ним официальный развод. Из показаний, изложенных Вами сегодня, видно, что не только не прекращали связи с Шухевичем после развода, а продолжали с ним встречаться и находились на его иждивении до дня ареста. Объясните, с какой целью вы разводились с Шухевичем, и имело ли это место в действительности.
Ответ: Факт развода с Шухевичем Романом имел действительно место. Убедившись ещё в период оккупации, что за националистическую деятельность мужа я буду подвергаться репрессиям, я решила развестись, чтобы не носить его фамилию, но по существу, это не имело никакого значения, т. к. и до развода мы почти всё время жили врозь. Когда я рассказала об этом Шухевичу, он отнёсся к моему сообщению безразлично».
В июле 1946 г. министром внутренних дел Украины Строкачем был утверждён план розыска и ликвидации членов Центрального провода ОУН. Роман Шухевич в этом плане был под номером один. Планом предусматривалось создание оперативной группы для проведения агентурно-оперативных мероприятий по розыску и ликвидации членов Центрального провода ОУН на территории Западной Украины. В группу включались по три опытных оперативных работника из каждой области, которым разрешалось вербовать агентуру из членов Центрального провода ОУН. Для связи опергруппе придавалась радиостанция, обеспечивающая круглосуточную связь. Для розыска и ликвидации членов Центрального провода ОУН оперативная группа должна была проводить глубокую агентурную разработку связных, курьеров и бойцов из охранных боёвок руководителей подполья. Опергруппа могла «производить в случае целесообразности оперативные комбинации, под видом СБ, как-то секретные съёмки (задержания. — В.И.), допросы и по возможности вербовки для использования источников "в тёмную"»… «Там, где будет позволять обстановка, оперативная группа может выступать под видом боёвки Центрального провода ОУН»… «Наряду с этим необходимо практиковать секретные съёмки и вербовки на основании получения тех или иных данных в процессе работы опергруппы».
Оперативной группе придавалась спецгруппа из перевербованных боевиков. В неё включались бывшие сотрудники службы безопасности ОУН, пропагандисты, санитары и проводники, хорошо знавшие националистическое подполье на территории своих областей. В спецгруппу отбирались боевики из действующих областных спецгрупп, сформированных ранее органами НКВД в западных областях Украины.
Московское руководство подкорректировало план Строкача. Для успешной работы МВД Украины предлагалось создать одну центральную и 11 районных опергрупп. При центральной оперативной группе создавались две квалифицированные спецгруппы из перевербованных боевиков и подвижной войсковой резерв. К проведению операций рекомендовалось привлекать также дислоцированные в районе подразделения внутренних войск. По прибытии на место опергруппам предлагалось тщательно изучить обстановку, уточнить полученные от Управления по борьбе с бандитизмом данные о вероятных местах укрытия членов Центрального провода, после чего разработать конкретные планы агентурно-оперативных мероприятий по розыску и ликвидации главарей ОУН-УПА. Розыск оперативные группы должны были вести путём глубокой агентурной разработки всех выявленных деловых и родственных связей.
С конца осени 1946 г. Шухевич скрывался в населённых пунктах в специально подготовленных для него проверенными боевиками убежищах. В домах, выбранных под убежища, оборудовались схроны для его укрытия в случае возникновения опасных ситуаций. Вместе с Шухевичем в убежищах находились боевики охраны, лица, обеспечивающие его прикрытие, и личные связные. Все они, кроме охраны, имели фиктивные документы, и, как правило, выдавали себя за переселенцев из Польши. Сам Шухевич и боевики в дневное время на людях не появлялись и выходили из дома и приходили в дом только в ночное время. Одно из таких убежищ находилось в доме в селе Княгиничи Букачевского района Станиславской области. В качестве убежища использовалась также квартира в доме священника в селе Гримное Комарновского района Дрогобычской области.
Зимой 1947 г. у Шухевича возникли серьёзные проблемы со здоровьем — обострились его хронические заболевания, и ему потребовалась квалифицированная медицинская помощь. За такой помощью он обращался как к медицинским работникам в сёлах, так и к более квалифицированным врачам во Львове, в частности к ассистенту кафедры хирургии Львовского мединститута Келлеману. Арестованный в 1948 г. органами госбезопасности врач Матвей Лотович на допросе показал, что осенью 1947 г. незнакомая девушка привела к нему на приём мужчину, представившегося «бухгалтером з молочарні». Лотович обследовал его и поставил диагноз: «ослабление сердечной мышцы», «катар желудка», ревматизм суставов, прописал диету и назначил лечение. В следующий раз «бухгалтер з молочарні» — Шухевич посетил его в начале февраля 1948 г. Лотович осмотрел «бухгалтера», отметил положительную динамику по ревматизму, назначил медикаментозное лечение и выписал рецепт. В течение года до своего ареста Лотович снабжал медикаментами связных Шухевича — «Анну», «Марту» и «Роксоляну», а осенью 1947 г. удалил татуировки с кистей рук сына Шухевича Юрия.
Прогрессирующая болезнь сердца и ревматизм не позволяли Шухевичу длительное время находиться в подземных «схронах», и он вынужден был жить на конспиративных квартирах. Для того чтобы поправить здоровье, он решил пройти курс лечения на курорте в Одессе. Разведку предполагаемого места лечения в июне — июле 1947 г. провела связная Шухевича Галина Дидык (псевдоним «Анна»). Разведка прошла благополучно, и в июле 1948 г. Дидык и Шухевич самолётом из Станислава вылетели в Одессу. Они имели фиктивные документы — Шухевич на имя Ярослава Полевого, а Дидык — на имя Анны Хамик. В Одессе Шухевич и Дидык прошли медицинское обследование в поликлинике санатория им. Лермонтова и купили за наличный расчёт курсовки. Вначале они сняли квартиру у сотрудницы поликлиники, а затем прописались по фальшивым документам, причём на паспорте Шухевича была та же фотография, что и в информации МГБ СССР, по которой он был объявлен во всесоюзный розыск.
В течение полутора месяцев они лечились по курсовкам в санатории, отдельных врачей посещали на дому. Позднее чекисты отмечали, что «Шухевич и "Анна" постоянно носили с собой пистолеты и яд. С оружием и ядом они ходили даже на приём к врачам и на процедуры». Они открыто появлялись в городе, посещали Одесский оперный театр, кино, медучреждения и неоднократно фотографировались в городских фотоателье.
