Он добавил строку: «Многие жертвы реюньонского происхождения?»
– Возможно, это связующее звено. Мы должны понять, почему Рамирес и его банда целенаправленно охотились именно на реюньонцев.
Он указал на папку, которую только что положил на стол Николя:
– Копия дела Шарлан из Бюро по розыску в вашем распоряжении. Ознакомьтесь с ним, и побыстрее. Исчезновение стало убийством, теперь это дело и наше объединены в одно. Я хочу, чтобы завтра кто-нибудь отправился в приемную семью Верже и сообщил им о Летиции. Заодно пусть проверит, не была ли связана девчонка с сатанистами или с экстремистскими кругами. И расспросите-ка мне того копа, который когда-то первым почуял неладное и начал расследование о Рамиресе. Может, у него есть новые данные.
Николя притянул папку к себе:
– Я этим займусь.
Франк глянул на него краем глаза и постарался не встретиться взглядом с Люси. Маньен взялся за черный маркер и написал «Vampyre»:
– Белланже, Шарко. Это за вами. Все с самого начала. Я хочу, чтобы в этом бардаке были установлены связи и внесена ясность. Факты здесь, вокруг нас, только вразброд, как малышня на прогулке. От нас требуется привести их в систему.
Николя встал и примостился на краешке своего стола.
– Pray Mev является анаграммой Vampyre. Мы полагаем, что речь идет о клане человек в пятнадцать, у истоков которого стояли Рамирес и тип лет пятидесяти, а создан он был года три назад. Мы также полагаем, что клан подчиняется гуру, судя по фреске, найденной у Рамиреса: большой красный дьявол, который «собирает» жертв похищений. Время от времени два отца-основателя принимают в клан новых членов. О тех, кто входит в клан, мы не знаем ничего: почему они существуют, к чему стремятся, какова их связь с тринадцатью трупами. По всей видимости и судя по той предварительной рекогносцировке, которую провел Жак в сатанистской среде, никто в их кругах не знает про «Pray Mev».
– Вилли Кулом сумел проникнуть в группу, – вмешался Шарко. – Он заинтересовался сатанизмом, но, очевидно, обнаружил более высокий уровень, а именно vampyres, через игрек. Чтобы добраться до них, он использует тот же метод, что и Петер Фурмантель, журналист, который изучал vampyres в Соединенных Штатах: он начинает с круга тех, кто делает татуировки и пирсинг, потом переходит к садомазо-вечеринкам в клубах и наконец нащупывает контакт с Рамиресом… И постепенно проникает в клан… Проходит все этапы. Ищет тайну крови.
– Потише, – умерил его пыл Маньен, проводя горизонтальную черту. – Мы можем набросать хронологию действий Кулома с самого начала?
– Да, если сведем воедино все источники. Кулом начинает свое расследование со студий тату около полутора лет назад. Несколькими месяцами позже он бросает свою подружку: якобы должен всецело погрузиться в свои поиски, а потому желает остаться в одиночестве. Кулом обнаруживает существование vampyres, вступает в клан, проходит все этапы, больше не подает признаков жизни, не выходит на связь ни с родителями, ни с кем бы то ни было еще. Так длится несколько месяцев… никаких его следов до самого конца июля, когда он видится с Мев Дюрюэль. Он ищет тайну крови… Потом его бывшая подружка оказывается у него дома, в Фронтено, четвертого августа этого года. С пирсингом, скарификациями, в жутком состоянии, он прячется и пишет, а ей рассказывает, что почти закончил свое расследование и осталось только провести «проверки»…
– …Он едет в Брест восьмого августа, – вмешалась Люси, – чтобы расследовать несчастный случай с аквалангистом, когда жертва вдруг перестала испытывать страх, как и две другие жертвы несчастных случаев, дата и место которых были написаны внизу фотографии.
Маньер проставлял палочки вдоль оси, а внизу вписывал основные данные. Николя принял участие в подведении итогов:
– Его пытают, убивают и увечат тридцать первого августа. Превращают в анонима. Первого сентября его обворовывают, все результаты расследования исчезают. Вилли Кулома больше нет, и все его связи с vampyres стерты.
Маньен кончил писать и оглядел получившуюся композицию:
– А эти vampyres, как к ним подобраться?
– У нас ни одной серьезной ниточки, – ответил Шарко. – Флоран Леяни, татуировщик с Клиньянкура, может послужить входной дверью, но мало шансов, что vampyres рискнут снова к нему обратиться теперь, когда Рамирес мертв и они знают, что ведется расследование.
– А что касается «B & D бара», там тоже непросто, – добавил Жак. – Отвязное местечко, но никаких проблем с законом. Нам нечего им предъявить. Те парни, если и бывают в таких заведениях, наверняка проходят как тени.
Шеф бросил взгляд в свои заметки и добавил: «Кровь?»
– Расскажите, что у них там с кровью…
– Кровь, по всей видимости, остается важнейшим двигателем всей деятельности клана, – начал объяснять Николя. – С ней связаны тайна, секс, удовольствие, боль. Кровь объединяет их, служит своего рода договором. Нам известно, что «Pray Mev» прибегает к кровавым ритуалам благодаря присутствию рядом с Рамиресом Мелани Мейер, «черного лебедя», добровольного жертвователя крови, подчиненного группе. Я проверил у врача из судебно-медицинской службы: группа крови Мейер та же, что у Рамиреса, – А, резус положительный. Может, потому он ее и выбрал. У Мейер анемия, в последнее время ей несколько раз делалось дурно на работе. Эта сволочь Рамирес и, возможно, другие регулярно ее обескровливали. Она постепенно умирала.
Шарко снова увидел клетку с бритой кошкой в подвале Рамиреса. И пиявок, которые высасывали ее до смерти.
– А вдруг все жертвы, которых мы нашли в лесу, тоже были «черными лебедями»?
Вопрос вызвал долгое молчание: каждый на свой манер пытался сложить кусочки пазла. Маньен наклонил голову:
– Уточни.
– Может, это звучит нелепо, но что, если этих жертв использовали для «питания» членов группы?
Жак со вздохом откинулся в кресле и скрестил руки:
– Жертв вроде Летиции Шарлан, ты хочешь сказать?
– Например.
– А почему они в большинстве своем реюньонцы? И зачем их убивать, если достаточно найти добровольных «черных лебедей», как сделал Рамирес с Мейер? Всегда найдутся чокнутые, готовые отдать свою кровь.
– Это всего лишь предположение. Возможно, они уже на таком уровне извращения, когда получают особое удовольствие, если жертвы не добровольные. Или когда они реюньонцы… поди узнай.
– А Рамирес был чистильщиком в клане? – спросила Люси. – Выбрасывал использованное?
Шарко встал и ткнул пальцем в одну из фотографий, развешенных на стене:
– Неизвестно. Но давайте вспомним эту фреску, нарисованную на втором этаже. Два дьявола, которые тащат своих жертв третьему, прожорливому, в глубине. Маленькие фигурки, исчезающие в его пасти. Если хорошенько подумать, в этой картине все сказано.
