Процесс формирования ЦОС проходил не всегда легко, поскольку в тот период завершалось реформирование всей структуры КГБ. Но тем не менее консолидация старых сотрудников ЦОС и недавно пришедших прошла достаточно быстро. Это был тот редкостный момент, когда ты работаешь среди единомышленников.
На Центр общественных связей тогда была возложена работа не только по разъяснению целей, задач, решаемых органами госбезопасности. Нам пришлось создавать схему активной защиты интересов службы, а через это, естественно, и интересов государства. Мы находились в тот период, я бы сказал, под жесточайшим прессом искаженного общественного сознания, подпитываемого постоянными инъекциями дезинформации, дезориентирующей общество. В тот «романтический период» средства массовой информации меньше всего уделяли внимания реальным задачам, которые стояли перед нами; тем успехам, которых добилось Министерство безопасности в борьбе со шпионажем, с коррупцией и с терроризмом. Они в большей степени придавали значение конференциям типа: «КГБ вчера, сегодня, завтра», проводившимися разными общественными организациями. По прошествии времени этот процесс можно теперь как-то объяснить. Но я очень хорошо представляю себе, что могло бы быть, если бы в структурах органов государственной безопасности не работали люди столь фанатично преданные своему делу, своей стране. Ведь подчас работать приходилось в некоем агрессивном окружении. В этой связи, помню, как мы долго думали над тем, кого пригласить для работы в ЦОС из числа уважаемых людей, которые пользовались бы всеобщим авторитетом. Остановили свой выбор на Александре Ивановиче Гурове, бывшем начальнике и создателе Главного управления по борьбе с организованной преступностью. Он пришел к нам тогда в качестве первого заместителя руководителя ЦОС и по сути дела возглавил всю работу, связанную с контактами с внешним миром, депутатским корпусом, партиями, движениями, прессой. Александр Иванович — доктор юридических наук, член Верховного Совета РСФСР, человек безупречной репутации. Его приход оказался крайне полезным.
Возникало и много проблем, связанных с процессом реабилитации. Под это благородное дело часто подстраивались разного рода лица, пытавшиеся проникнуть куда-нибудь поглубже, за границу допустимого. И здесь нам удалось поставить жесткий заслон такого рода искателям. В то же время мы демонстрировали свою открытость, понимая, что действовать в этой ситуации можно только открыто. ЦОС МБ был первым, кто начал проводить встречи с лидерами партий и движений, сформировавшихся в тот период в стране. В этом мы руководствовались не своими пристрастиями, а тем, что те или иные силы отражают настроение в обществе и являются выразителями определенных общественных слоев и слои эти достаточно массовые. Поэтому у нас побывали Иван Рыбкин, Владимир Жириновский, Константин Боровой, Лев Убожко, то есть все те, чьи имена и сейчас на слуху. Периодически проводимые встречи, позволяли нам увидеть и существующие противоречия между такими разными людьми и предвидеть формирование будущих блоков и союзов, и учитывая это, мы находили форму общения для тонкой, спокойной, опять же говорю, гласной работы со всеми движениями и партиями.
В дальнейшем подобную форму работы приняли и наши коллеги из других правоохранительных (и не только) органов.
Многое удалось именно потому, что каждый сотрудник ЦОС являлся яркой самостоятельной личностью, каждый имел свой сектор деятельности, в котором он был высоко профессионален, образован и, что особенно важно — авторитетен в той или иной политической среде. Многие из них работают в ЦОС и по сей день.
Нам удалось в то время реализовать и идею по созданию журнала «Служба безопасности — новости разведки и контрразведки». Сегодня, учитывая специфику органов государственной безопасности, его существование не столь необходимо, но в тот период он сыграл свою роль и был популярен…
Очень важно, и мне кажется это вполне закономерным, то, что сегодняшние руководители — это люди, прошедшие школу того периода и сохранившие преемственность и, в хорошем смысле, корпоративность службы. Эта преемственность объясняется в первую очередь высоким уровнем нравственности и профессионализма. И именно в этот момент, чему я очень рад, пришел к нам из военной контрразведки нынешний генерал Александр Зданович. Вспоминается интеллигентный
Алексей Кондауров, внесший большой вклад в становление ЦОС. Но не все бы так хорошо у нас получалось, если бы мы не стояли на плечах «гигантов» — наших предшественников, если бы мы не использовали тот опыт, который был накоплен в свое время Пресс-бюро КГБ СССР. В этом смысле мне очень повезло, что еще в период моей работы в «Правде» приходилось в полном контакте работать с тогдашними руководителями ЦОС В. Струниным, И. Каноненко, моим предшественником генералом Карбаиновым. Я очень высоко ценю их опыт. Огромная заслуга их в том, что сегодня ЦОС ФСБ РФ — это одна из самых дееспособных, «пиаровских» структур. Я часто мысленно возвращаюсь в то время, осознавая, что в самый переменный этап, когда из правоохранительных органов многие уходили, я пришел на Лубянку, в подъезд 1-а и обрел друзей и единомышленников и что это было даром судьбы.
Мы были другими…
Алексей Петрович КОНДАУРОВ — генерал-майор запаса, начальник Центра общественных связей в 1993–1994 годах.
Неужели 10 лет?! А, впрочем, чему удивляться?! Ведь если обернуться туда, в 90-е, то видишь, какая бездна времени и событий отделяет нас нынешних, полысевших и поседевших, поумневших или поглупевших, поменявших жизненные ориентиры или оставшихся верными прежним ценностям, от тех чекистов-идеалистов, которые пытались достучаться до общества со «своей правдой» об органах госбезопасности. И мы были другие, и страна другая, и органы госбезопасности — другие.
В 90-м году, создавая ЦОС, руководство КГБ пыталось ответить на вызов горбачевского времени с его «гласностью» и «перестройкой» и приоткрыть завесу секретности, которая плотно окутывала органы госбезопасности на протяжении всей их истории. И мы, вновь рекрутируемые в тот период из оперативных подразделений КГБ СССР на «связи с общественностью», свято верили, что нам удастся «отмыть контору» от репрессий 37-го и преследования «инакомыслящих» в 60–70—80-х годах, доказать, что без профессионалов-чекистов государство и каждый его гражданин станут незащищенными и уязвимыми. Увы, это не совсем удалось, хотя мы проводили бесконечные встречи с коллективами трудящихся, писали статьи, снимали фильмы, выступали на телевидении с объяснениями публике по поводу каждого оперативного «чиха», искренне разъясняли, убеждали, что чекисты-коммунисты «плоть от плоти» народной, что борются они с недругами за процветание страны и счастье сограждан. И это не было пропагандистской мишурой — это была правда…
Но в 90-м мало кто из нас точно ориентировался в политических хитросплетениях и улавливал нюансы поведения правящей верхушки, а значит и понимал, что поражение в «холодной войне» с Западом предопределено, а «контора» вместе с КПСС обречены на ритуальные бичевания.
