На Лубянке Рейли оказался далеко не случайно. В последних числах сентября 1925 года он прибыл в Москву для выяснения «действительной силы подпольного антисоветского движения» — тайной организации под неброским названием «Трест». Его старый товарищ по русским делам, член «старой гвардии» СИС Эрнст Бойс (в то время резидент в Прибалтике) поручил ему войти в контакт с «трестовиками».
Для этого Рейли не нужно было долго упрашивать, он был «заряжен» на борьбу. Арест и суд в Советской России Бориса Савинкова, его друга и соратника, ничему, видимо, Рейли не научили. В итоге эмиссар Бойса оказался в умело созданной западне — «членами организации» являлись сотрудники Контрразведывательного Отдела ОГПУ СССР.
Используя «прикрытие» не существовавшей в реальности «легендированной» (мифической) подпольной монархической организации, советская контрразведка в первой половине двадцатых годов осуществила успешное проникновение в центры белой эмиграции, разведывательные службы ряда западных государств. ОГПУ удалось не только перехватить основные каналы заброски в Советский Союз агентуры, но и навязать белоэмигрантским формированиям тактику «накапливания сил, ожидания переворота изнутри», а главное, убедить их лидеров отказаться от проведения в СССР актов политического террора и диверсий. Еще одним важным достижением чекистов было создание системы продвижения за рубежстратегической дезинформации о потенциале Красной Армии. Завышение ее силы оказывало сдерживающее воздействие на вызревание интервенционистских замыслов западных стран.
Сидней Рейли оказался в орбите «Треста» не случайно. После прихода к власти в Англии правительства консерваторов значительный интерес к «монархическому подполью» в CCСP стала проявлять британская разведка. Новые руководители на Даунинг стрит и в Уайтхолле ставили перед ней задачу любой ценой добыть информацию о планах Коминтерна, чья активность в те годы особенно беспокоила военно-политические круги Великобритании.
В апреле 1925 года в адрес руководителей «Треста» поступило тайнописное письмо от хорошо известного на Лубянке агента британской разведки Николая Бунакова. Последний вошел в контакт с представителем «Треста» в Финляндии Марией Захарченко-Шульц. Бунаков переслал в Москву специальное послание Сиднея Рейли, в котором излагался весьма точный и глубокий анализ развития политической ситуации в СССР.
Оценивая положение власти в России как непрочное, автор послания считал, что все силы «Треста» надо бросить на создание крепкой подпольной организации, развертывание активной антисоветской пропаганды в широких слоях населения и проведение масштабных террористических акций против руководства страны.
Что было особенно опасным, Рейли делал акцент на использование в подрывной работе оппозиционных течений в коммунистической партии. «Итак, вот три главных способа, — подчеркивал Рейли, — организация, пропаганда и террор… Я уверен, что крупный террористический акт произвел бы потрясающее впечатление и всколыхнул бы по всему миру надежду на близкое падение большевиков, а вместе с тем деятельный интерес к русским делам».
Руководители ОГПУ, изучив письмо Рейли, дали указание Контрразведывательному отделу в рамках проведения операции «Трест» выманить автора на территорию СССР. Несомненно, о письме был поставлен в известность и Сталин, всегда уделявший особое внимание работе спецслужб.
Много сил, ума и изобретательности потребовалось чекистам, чтобы переиграть опытного английского разведчика. Кульминация произошла в Финляндии, где Александр Александрович Якушев, секретный сотрудник Контрразведывательного отдела ОГПУ, «политический лидер и идеолог «Треста»», встретился с Сиднеем Рейли и убедил его в необходимости «изучить обстановку на месте» и обсудить проблемы с «руководством» «Треста» в Москве. Представляет интерес для понимания личности Рейли описание глазами Якушева, тонкого и наблюдательного человека, кульминационного момента операции — совещания в Финляндии. В ходе него эмиссар Бойса принял решение о тайной поездке под патронажем «трестовиков» в столицу Советской России.
«Одет он был, — писал в своем секретном отчете Якушев, — в светлое серое пальто и безукоризненный серый в мелкую клеточку костюм. Первое впечатление от Рейли было неприятное. Что-то жесткое и колючее было во взгляде его выпуклых черных глаз, резко выпячивалась нижняя губа, черезчур лоснилась гладь черных волос, подчеркнуто элегантен был костюм. Во всем его облике ощущалось какое-то высокомерие и пренебрежение к окружающим. Он сел в кресло, аккуратно расправил складки брюк, причем выставил на показ новенькие с иголочки желтые туфли и щегольские носки. Устало, с серьезным и высокомерным видом он начал разговор…».
Якушев был готов к нему. Психологический портрет Сиднея Рейли, предварительно составленный сотрудниками КРО, помог Александру Александровичу в первой же встрече талантливо сыграть на особенностях склада личности Рейли, на его высокой самооценке своих способностей разбираться в людях, умении анализировать ситуацию. Склонность к политиканству, страстное желание быть «творцом истории» и входить в сферу высокой политики, обостренное горечью финансовых потерь и измены его «товарища по борьбе» Савинкова, признавшего Советскую власть, имели для него роковые последствия. Рейли угодил в мастерски созданную западню. На этот раз сила интеллекта, многолетний разведывательный опыт и интуиция его подвели.
«Он начал с того, — продолжал свой отчет Якушев, — что заявил о невозможности поехать к нам. Ему хотелось бы ознакомиться с нашей организацией, но сделает он это месяца через 2–3. Я спросил, сколькими днями он располагает, и сказал, что обидно, проделав такой огромный путь из Америки до Выборга, остановиться у порога, который он словно рискует преступить… если вопрос только в сроке, то я берусь организовать поездку в Москву так, что в среду к отходу парохода он будет обратно в Гельсингофорсе».
Якушев при этом дал точный расчет его турне в Россию. «Рейли сосредоточенно думал минуту, потом сказал — «Вы меня убедили, решено, я еду с вами». Бунаков подпрыгнул и громко засмеялся. Рейли сразу оживился. Мы заговорили о деталях путешествия… Рейли соглашался со всем, что я ему говорил, и заметил, что Кутепов также рассказывал ему обо всем и совершенно в том же духе, как и я…»
В ночь с 25 на 26 сентября Рейли был переправлен через «окно»» на советско-финской границе на территорию СССР. Посетив Ленинград, он в сопровождении «трестовиков» поездом прибыл в Москву. После переговоров на «конспиративной квартире» в Малаховке с руководством Политического совета «Монархической организации Центра России» (все его члены были сотрудниками КРО) Рейли по дороге на вокзал надписал и лично бросил в почтовый ящик открытку Эрнсту Бойсу — красноречивое доказательство своего пребывания в Москве. На ней была изображена Иверская церковь — излюбленное место для встреч с его людьми в 1918 году. «Привет из Москвы от Эсти», гласила подпись на ее обороте по-английски. «Эсти» — это ST1, оперативный псевдоним Рейли в английской секретной службе.
Автор открытки не заметил, как на его запястьях мгновенно оказались наручники, и автомашина, специально выделенная вождями «тайной организации для дорогого гостя», стремительно въехала во внутренний двор большого дома на Лубянской площади. Через несколько минут ошеломленного Рейли уже вводили в кабинет заместителя Председателя ОГПУ. Через несколько суток Рейли начал давать развернутые показания…
