Лазарь озадаченно улыбнулся.
– Мы знакомы?
– Я искал тебя с тех самых пор, как мы приехали сюда! Поверить не могу! – Раду схватил Лазаря за плечи, и лицо янычара осветилось теплой, открытой улыбкой, когда-то давно дарившей Раду успокоение и уют.
– Маленький мальчик из конюшен! Не может быть!
– Что ты здесь делаешь?
– Меня перевели в отряд Ильяша. Нас всех перевели.
– Как здорово! Я так рад тебя видеть. Правда. – Раду не мог отвести взгляда от лица Лазаря, не мог поверить, что его друг, потерянный так много лет назад, вернулся. Это слегка смягчило острую боль от разочарования и несбывшейся надежды на возвращение Мехмеда.
– Обычно мое присутствие не вызывает такой радости. Мне даже захотелось снова исчезнуть из твоей жизни на несколько лет, просто для того, чтобы удивить тебя еще раз. – Лазарь обхватил Раду рукой за плечи, и они вместе пошли к казармам.
Вскоре Лазарю пришлось уйти, чтобы решить логистические задачи, но он пообещал, что они будут часто видеться. Возбужденный от радости, Раду нашел Ладу. Его настроение резко испортилось, когда он вспомнил, зачем он ее искал.
– Хюма приехала, – сказал он без предисловий.
Лада вздрогнула и отложила в сторону саблю, которую затачивала.
– Мехмед?
– Нет. Она хочет нас видеть.
– Я не хочу ее видеть.
– Лада, – сказал Раду, и Лада покорно опустила голову. Она, как и Раду, знала, что Хюма всегда могла получить от них все, что хотела.
Когда Раду и Лада вошли в гостиную, Хюма сидела, держа в руках огромный лоскут с искусной вышивкой. Она подняла голову и широко улыбнулась.
– Лада, дорогая! У тебя есть нити?
Раду не понял, почему Лада расхохоталась так невесело, на грани истерики.
– Нет, – ответила она, качая головой. – У меня нет нитей. Ни одной.
В ответ на выходку Лады Хюма лишь подняла бровь и смерила ее взглядом с ног до головы, будто Лада была крошкой на полу.
– Вижу, ты не оставила стремления стать мужчиной.
– У меня нет желания быть мужчиной, – огрызнулась Лада, овладев собой.
– Однако ты носишь шаровары и тренируешься с янычарами.
– Да, потому что в противном случае я буду сидеть в этой комнате вместе с вами, невидимая, поглощенная шитьем и стареющая. Как странно, что я выбрала другой путь.
Хюма щелкнула языком.
– В том, чтобы быть женщиной, заключена огромная власть. Ты упускаешь свои возможности. Я бы могла сделать с тобой очень многое, если бы ты мне позволила.
Лада повернулась, чтобы уйти, но Хюма похлопала ладонью по месту рядом с собой. Лада нахмурилась, ссутулилась и прислонилась к стене, глядя на Хюму прищуренными глазами.
– О чем вы хотели поговорить, Хюма? – спросил Раду. Чем дольше она находилась здесь, не называя им причину, тем больше он нервничал. Почему Мехмед до сих пор не вернулся? Не случилось ли чего в Эдирне? А вдруг Хюма приехала сюда, чтобы рассказать им, что их заговор был раскрыт, и Мехмед их ненавидит?
Раду сжал кулаки так, что побелели костяшки.
Хюма не обратила на него внимания, подбирая цветные нитки, тянувшиеся из ее вышивки.
– Скажите, вы когда-нибудь слышали о Феодоре Византийской?
Лада с раздражением посмотрела на Хюму.
– Она что, тоже умела вышивать?
– Нет, она была проституткой.
Раду сидел на скамье рядом с Хюмой, смущенный, но заинтригованный. Судя по началу истории, Хюма не собиралась рассказать им, что Мехмед хочет их убить за то, что они отняли у него престол.
– Она жила около тысячи лет назад в Византии, когда Византия была еще Византией, а не одиноким тоскливым городом, цепляющимся за жизнь внутри своих стен. Ее отец дрессировал медведей, а мать была актрисой. – Хюма произнесла слово актриса с понимающей ухмылкой, подразумевающей все остальные обязанности, которые выполняла актриса. – Феодора пошла по ее стопам и стала довольно успешной во всем, за что бралась. Существует несколько интересных историй об ее ранней жизни. Но я их опущу, потому что они непристойны для смешанной компании. – Она взглянула на Раду, который смотрел в сторону, изо всех сил стараясь не покраснеть. Он не понимал, почему она считала приемлемым поделиться этими историями с Ладой, но не с ним.
– Зачем вы нам это рассказываете? – безразличным тоном спросила Лада.
– Делаю тебе одолжение. Будь снисходительна. Через много лет Феодора, в конце концов, приняла христианство и стала жить честной, но простой жизнью. Она пряла шерсть рядом с дворцом. Именно там она повстречала Юстиниана. Императора Юстиниана. Возможно, его привлек ее ум, скромное происхождение, ее… опыт. Забыв обо всем, он в нее влюбился. Он отменил правила, не позволявшие ему жениться на актрисе, и ее короновали императрицей. Не супругой императора, как вы могли подумать. А полноценной императрицей, полноценной партнершей своего мужа. Представьте себе. – Хюма замолчала, ее взгляд смягчился и устремился вдаль. Затем она снова стала собой. – Прежде она развлекала мужчин со сцены и за кулисами, а теперь правила всей Византией. Она подавила мятеж тогда, когда ее муж бы сбежал, усовершенствовала законы для всех женщин и помогла отстроить самый красивый кафедральный собор в мире – Святую Софию. Он по сей день стоит в Константинополе как свидетельство того, что Феодора и ее супруг сделали вместе. – Хюма наклонилась вперед. – Она никогда не брала в руки сабли, но тридцать тысяч предателей умерли по ее приказу. Она была проституткой, склонявшейся перед каждым мужчиной с достаточным количеством монет, а потом женщиной, которая ни перед кем не склонялась. Думаете, она сделала все это, одеваясь в шаровары?
– Ей все же потребовался мужчина, – сказала Лада, глаза которой превратились в узкие щелочки.
Хюма обнажила зубы в предательском подобии улыбки.
– Ты отлично поняла эту историю. – Она закашлялась, сухо и громко, и прошло некоторое время, прежде чем она снова смогла заговорить.
– Может, вам что-нибудь принести? – спросил Раду.
Она махнула рукой.
– Я понимаю твою позицию лучше, чем ты думаешь, – сказала она Ладе. – Но ты сдерживаешь Мехмеда. Прими решение, Лада. Если не хочешь выходить замуж за моего сына, отпусти его.
Лада встала и прошипела:
– Я его не держу!
Раду тоже не мог поверить в то, что услышал.
– Разговоров о женитьбе не было, на ком бы то ни было! – Он посмотрел на Ладу, ожидая подтверждения. Их на свете только трое, так есть и так было всегда. Не было такой любви между Ладой и Мехмедом, какую бы не разделяли Раду и Мехмед. Нет, он бы это заметил. А Раду и Мехмед являли собой союз верного братства, который, несомненно, делал их более близкими, чем любой союз, который Мехмед разделял с Ладой.
