Раздался резкий стук, и Николае распахнул дверь. Лада виновато отскочила от Мехмеда. Николае усмехнулся, почуяв атмосферу в комнате.
– Нам не нужно менять стражу еще целый час, когда ты будешь сопровождать меня до королевской казны, – огрызнулся Мехмед, садясь на место.
Николае глубоко поклонился.
– Мое предвкушение так сильно, что я физически не способен ждать так долго. Но я пришел не за вами, отец мой. Лада, у меня для тебя сюрприз. Идем!
– Принеси его сюда, – нахмурился Мехмед.
Николае пожал плечами, но испуг на его лице не смог скрыть ликования, когда он вышел за дверь.
В комнату вошел мужчина, широкоплечий, неторопливый и коренастый, как бочка. На нем был костюм янычара. Лада уже собиралась закричать на Николае, что новый рекрут не стоил того, чтобы прерывать ее разговор с Мехмедом, когда она увидела то, что не в силах была скрыть никакая шапка.
Два оттопыренных уха, как ручки кувшина.
Она улыбнулась так, будто вся Валахия протянула к ней руку, маня ее домой.
– Лада, – сказал Богдан.
Она побежала и бросилась на него. Он уверенно обхватил ее талию руками и закружил по комнате. Она зарылась лицом в его шею, не в силах поверить, что это происходит на самом деле. Богдан, ее Богдан, потерянный для нее так много лет назад.
Живой. Здесь. Ее.
– Кто ты? – спросил Мехмед.
Не опуская Ладу на пол, Богдан ответил голосом, который был гораздо ниже того, что она знала, но таким родным, что она снова почувствовала себя ребенком.
– Я ее муж.
Лада рассмеялась и шлепнула его по затылку. Он отпустил ее, но она продолжала держать руку на его плече. Ей хотелось убедиться, что он настоящий и не собирается никуда уходить.
– Не уверена, что наш брак к чему-то обязывал. – Она взяла его ладони в свои. Его короткие пальцы были покрыты мозолями, лицо стало более широким, а черты более привлекательными. Он был крепким, здоровым и сильным, точно таким, каким она его себе и представила бы, позволь она своему сердцу это сделать.
– Не могли бы вы, пожалуйста, все объяснить? – спросил Мехмед. Его лицо было таким же ледяным и ровно подогнанным, как плитки на полу.
– Это Богдан. Мой самый старый друг. Его мать была моей няней, и мы росли, издеваясь над ней и Раду. Наши пути разошлись очень давно. Я думала, что потеряла его навсегда! О, Богдан! – Она прикоснулась ладонью к его щеке, укололась о щетину и вспомнила, сколько времени они потеряли.
– Ты понятия не имеешь, сколько Богданов я перебрал, пока не нашел нужного, – заметил Николае.
Лада не смогла сдержать улыбки.
– Спасибо.
– Он станет отличным дополнением к нашим войскам. Он достаточно большой, чтобы усесться на Петру, когда тот станет слишком назойливым.
– Значит, вы закончили? – спросил Мехмед, подняв бровь.
Улыбка Лады потухла. Да что это с ним такое? Почему он не видел, как она счастлива, воссоединившись с Богданом? Она поймала его взгляд, когда он метнулся к тому месту, где на плече Богдана все еще лежала ее рука.
Не убирая руки, Лада вызывающе вскинула голову.
– Богдан, это Мехмед, султан.
Богдан поклонился, как было принято, но в его движениях было что-то такое, что сделало его поклон похожим на отговорку. Как будто он и так собирался поклониться, а Мехмед случайно оказался поблизости.
Лада потянула его за руку.
– Идем, я покажу тебе…
– Я хочу, чтобы ты сопроводила меня к казне, – сказал Мехмед.
– Что?
– Там есть некоторые счета, о которых мне хочется узнать твое мнение.
– Но Николае…
– Николае сможет показать… Богдану, не так ли?.. где расположены казармы. Идите сейчас же.
– Нет! Пусть они остаются.
Богдан стоял неподвижно. Его лицо не выдавало никаких эмоций. Глаза Николае предупреждающе расширились.
– Лада, – прошептал он одними губами.
Она поняла, что просила их напрямую проигнорировать приказ Мехмеда. Ее Мехмеда, но их султана, их «отца». Если бы они ей повиновались, их могли бы убить за измену. Она знала, что Мехмед так не поступит, но не могла просить Николае и Богдана исполнять ее требование, а не требование Мехмеда.
– Идите, – процедила она сквозь зубы. – Увидимся позже.
Она посмотрела им вслед, а потом всю дорогу до сокровищницы шла на пять шагов впереди Мехмеда. Она кипела от гнева.
– Лада, – сказал он.
Она не обернулась.
Когда они дошли до казны, Мехмед погрузился в холмы пергамента: квитанции, накладные, договора. Она стояла у двери и делала вид, что караулит опасность, а на самом деле направляла всю свою энергию на то, чтобы просверлить Мехмеду спину.
Наконец, служители ушли.
– В чем дело? – спросила Лада.
– Ты о чем? – спросил Мехмед, не поднимая головы.
– Ты притащил меня сюда, хотя знал, что я не хотела идти. Я не видела Богдана много лет – считала, что он погиб – а ты решил, что сопроводить тебя к казне для меня сейчас важнее?
– Прости, но знакомство с твоим мужем застало меня врасплох.
Лада ответила, брызгая слюной:
– Он не… это была детская игра. – Она посмотрела на него сверху вниз. – К тому же, ты не в том положении, чтобы жаловаться. Как поживает Ситти-хатун?
Мехмед сорвался со стула и схватил ее за плечи прежде, чем она успела пошевелиться. Она напряглась, но его лицо смягчилось, его хватка ослабла, а одна рука поднялась, чтобы прикоснуться к ее лицу.
– Прости. Я не видел тебя такой счастливой целых… Я удивился, вот и все. Я не знал, как реагировать. Я рад, что ты нашла своего друга.
Лада кивнула, все еще настороженная.
– Иди, поговори с ним, нагони время. А потом, вечером, приходи в мои покои на ужин, и обо всем мне расскажешь. – Он улыбнулся, и у нее не было времени разглядеть, была ли это искренняя улыбка или улыбка султана, поскольку он наклонился и прижался губами к ее губам. Мягкая настойчивость его губ пленила ее, и она ответила на поцелуй.
Они не оставались наедине с тех пор, как вернулись в Эдирне. Ее руки и губы дали ей понять, как она по нему изголодалась. Он отступил назад к стулу, сел на него и притянул ее к себе. Она села к нему на колени и обхватила его ногами. Она чувствовала, как ускоряется пульс на его шее, по мере того как он прижимает ее все ближе к себе. Его руки блуждали по ее телу, оставляя на нем ожоги и переходя на новое место сразу после того, как она успевала осознать, где они только что были.
Стук в дверь Лада услышала как будто сквозь воду, и потребовалось еще несколько мгновений, прежде чем она поняла, что это означает.
