Министр Красоты осмотрела ее с ног до головы, сморщив нос.
– Мисс Элизабет Дюбарри также будет находиться при дворе, – сказала она без энтузиазма.
– Я буду находиться в переговорном центре, – сказала Элизабет, шмыгнув носом, – отвечать на звонки и вести запись на процедуры и в чайных домах, и у фаворитки. Я буду заниматься заказами на снадобья и препараты и организую доставку почтовыми шарами внутри двора. – Она замолчала и зацокала языком. – Телефоны звонят не переставая.
Дома, когда Элизабет начинала что-то говорить, мы уделяли ей столько же внимания, сколько бродячим карликовым кошкам. Она любила приврать про другие острова, чтобы напугать, и делала все, чтобы унизить нас.
Эдель тяжело вздохнула.
– Я думала, мы от нее избавились.
Падма ущипнула ее. Я постаралась не засмеяться.
– Вы будете слушаться Элизабет, как меня, в то время, когда я буду работать и дома, и при дворе, – сказала Дюбарри. – Вы меня поняли?
– Да, Мадам Дюбарри, – хором ответили мы, как будто так и остались маленькими девочками у нее на уроке.
– Итак. – Министр Красоты прошлась под гобеленом, на котором была изображена старинная карта Орлеана. – Смотрите, как далеко вы забрались. – Она указала на самый верхний угол, где золотом вышит наш остров и его старое название – Хана. – Я счастлива, что вы наконец здесь. Наслаждайтесь этой ночью, потому что завтра мир – ваш, наш и всего королевства – изменится навсегда.
Дюбарри, а затем и мы похлопали ее словам.
– Я вернусь завтра утром, – сказала Министр, направившись к выходу, и подбитый норкой шлейф потянулся за ней следом.
– Девушки, вы замечательно справились, демонстрируя сегодня вечером свои таланты. – Дюбарри остановилась взглядом на каждой. – Даже ваши старшие сестры были в высшей степени впечатлены. Они готовы помочь вам освоиться, как только вы узнаете места своего назначения. Некоторые даже отметили, что вам потребуется меньше месяца, чтобы приспособиться к жизни при дворе или в чайном доме.
Я покраснела от предвкушения, восторга и немного от страха.
– Сегодня был один из сильнейших дебютов на моей памяти со времен, когда еще моя Матушка была жива. – Она поцеловала два пальца и прижала их к груди. Мы сделали то же самое, чтобы выказать уважение к усопшим. После Дюбарри вынула из кармана молитвенные четки и обмотала нить вокруг ладоней. – Мы проверим и сбалансируем уровни ваших аркан. Потом вы переоденетесь ко сну. – Дюбарри прикоснулась теплой рукой к щеке каждой из нас. – Вы должны хорошо отдохнуть. Сегодня вы впервые так много переживали. Вам необходимо восстановить баланс сил. Не забывайте, что эмоции плохо влияют на кровь, в которой течет ваш дар. Излишнее проявление чувств загрязняет арканы и повышает давление. Я никогда не устану об этом напоминать.
Много недель перед нашим днем рождения и Карнавалом Красоты я слышала это снова и снова, как заевшую мелодию на фонографе. Наши матери, няни и особенно Дюбарри каждый раз, будто первый, рассказывали об арканах.
Красота у нас в крови.
Мы с сестрами бубнили эту мантру, еще когда учили буквы и цифры.
Она дернула за шнур на стене и повернулась ко мне.
– Камелия и Эдельвейс, вас обеих разбудят раньше, – сказала она загадочно. – Нам нужно поговорить.
7
Почувствовав на себе удивленные взгляды сестер, я покраснела. Мой макияж потек из-за выступившего пота. Элизабет ухмыльнулась.
– Зачем? – спросила я.
Дюбарри фыркнула.
– Да, мне тоже интересно. – Эдель встала рядом со мной.
– Камелия и Эдельвейс, мои просьбы необходимо исполнять беспрекословно как дома, так и тут. Вам всем стоит это запомнить. – Она подобрала юбку и вышла из комнаты.
– Спокойной ночи, девочки. – Элизабет отправила нам воздушный поцелуй и поспешила вслед за матерью.
– Все будет хорошо, – прошептала Амбер и взяла меня за руку.
Эдель рассмеялась.
– Эдель, это совсем не смешно, – огрызнулась Амбер.
В помещение зашли слуги. Чтобы восстановить уровень аркан, нас отвели в онсен, где накормили персиками, вымоченными в меду, расплели пучки, помогли снять наряды, вымыли волосы и купали до тех пор, пока наша кожа не стала мягкой, как кекс.
Медсестры встретили нас у дверей купален. Их накрахмаленная белая униформа поскрипывала от движений, на шеях сверкали эмблемы дворцовой медицинской службы. Они прикатили несколько тележек с подносами, заставленными плитками шоколада, чайниками с пряным чаем, дольками апельсинов, засахаренной черникой и нанизанными на шампуры копченым лососем и говядиной, спрыснутой чесноком и имбирем. В руках у других медсестер были арканометры.
Я прилегла в шезлонг, размышляя, о чем Дюбарри хочет со мной поговорить. В мозгу крутились все возможные варианты для разговора. Я очень надеялась, что она начнет расхваливать мое выступление, что толпа хлопала мне громче всех, и удивляться, насколько уникально мое владение второй арканой. Но голос внутри меня прошептал: «Ей не понравилось».
Сестры одна за одной вошли в комнату и расселись кто куда. Слуги вышли.
– Только посмотри. – Падма уронила «Орлеанзиан Таймс» мне на колени. Заголовки рассеялись, а затем собрались снова. – Я не могу оторваться.
ХОДЯТ СЛУХИ, ЧТО у ЛЕДИ ФРАНЦЕСКИ КАРНИГАН
ИЗ ДОМА ХЕЛИ ПОЯВИЛАСЬ ЗАВИСИМОСТЬ ОТ ПРОЦЕДУР у ПРЕКРАСНЫХ
КОРОЛЕВА МОЖЕТ ОТМЕНИТЬ ОГРАНИЧЕНИЯ НА МОРСКУЮ ТОРГОВЛЮ
НЕКОТОРЫЕ ВОЛОСЯНЫЕ ТЕКСТУРЫ НЕ ОТРАЖАЮТ СВЕТА КОСМЕТИЧЕСКИХ ЛАМП
СЛУЖАНКА ДОМА КАННЕН БЫЛА АРЕСТОВАНА ЗА НЕЛЕГАЛЬНУЮ ТРАНСФОРМАЦИЮ и ПОПЫТКУ ВЫДАТЬ СЕБЯ ЗА ГЕРЦОГИНЮ КАННЕН
ГЕРЦОГИНЯ МИШЕЛЬ ЖЕРАР ИЗ ДОМА ЮДЖИН СОЧЕТАЕТСЯ БРАКОМ с ЛЕА БОЕР НА СТЕКЛЯННЫХ ОСТРОВАХ
Эдель выхватила газету из моих рук и плюхнулась в соседний шезлонг.
– У нас проблемы, лисенок. – Она выглядела как привидение. Ее волосы и цвет лица были такими же белыми, как и ночная сорочка.
– У тебя всегда проблемы, Эдель, – сказала Валерия и, сунув нос в тележку со сладостями, испачкала волосы в глазури.
– Надо сказать, Камиль, у тебя тоже. Ты не всегда следуешь инструкциям, – заметила Падма, улыбнувшись.
– Я хотела, чтобы меня запомнили, – сказала я. – И потом, моя модель все время ерзала.
– Так вот почему ты сделала ее своей копией? – поддразнила меня Валерия.
Я засмеялась.
– Не совсем.
– Твоя девочка так здорово получилась, – сказала Хана, зевая. Ее прямые черные волосы обвили тело, словно щупальца. Она старалась держать глаза открытыми, но незаметно для нее они сомкнулись плотно и аккуратно, как складка на бумаге.
