Я отпустила шары с террасы. Они поплыли к королевскому морю, а потом – каждый в свою сторону, повинуясь показаниям крошечных компасов в передней части: на юго-восток, к Шелковой бухте, – к Падме; домой, на север, – к Валерии; через Королевскую Площадь – к Амбер; на запад – к Огненным островам – и Эдель; и далеко к границам Орлеана и Стеклянным островам – к Хане. Солнце освещало путь моим шарам, пока они осторожно, чтобы не столкнуться с мачтами огромных имперских кораблей, летели над темным океаном. Где-то далеко в небе парил дирижабль с открытым верхом: там сидел воздушный почтальон, помогавший шарам добраться до адресатов.
Я смотрела вдаль, пока последний не скрылся из виду.
Открыв замок бьютикейса, я выдвинула ящички с инструментами, хранящимися каждый в своем отделении, которые использовала для процедур по изменению внешности. Я искала, куда бы положить пастельные карандаши. Проведя пальцами по ярко-красной подкладке, я обнаружила на самом дне еще один потайной ящик. Мои руки задрожали от возбуждения. И почему я его раньше никогда не видела?
Я аккуратно потянула ящик на себя, и тот немного выдвинулся. Я раскачивала его из стороны в сторону, пока он полностью не открылся. В крошечном пространстве лежала книга, завернутая в кружево. Я сняла ткань и увидела мамин портрет, смотрящий на меня из центра кожаного переплета.
При виде ее улыбки у меня на глазах выступили слезы. Это был ее дневник. Я прижала его к груди. Мне так хотелось, чтобы она вернулась ко мне, хоть в виде листков бумаги, чернил, кожаных нитей и моей памяти. Переплет был потертым, ветхим, и страницы едва не выпадали из корешка, на внешней стороне которого золотой краской сверху и снизу были нарисованы мамины именные цветы – линнеи.
Я часто заставала ее за письмом поздно ночью, когда нам полагалось спать. Помню, как набралась храбрости и спросила, что она пишет.
– Это дневник. – Мама протерла пальцы о халат. – В нем я записывала все, что происходило, когда была при дворе. Ты тоже будешь такой вести, как только покинешь наш дом. Никогда никому не говори, что ты его у меня видела.
От воспоминаний слезы выступили у меня на глазах. Я положила на стол ее посмертную скрижаль.
Она умерла в теплое время года, а сейчас у нас наступил сезон ветров. Мы уже не садимся в весельные лодки, чтобы отправиться в море посмотреть на полет драконов; не гуляем по опушкам, любуясь, как цветут прекрасные розы перед тем, как их прихватят заморозки; не пробуем мяту из сада нашего шеф-повара; не ждем, когда из-за горизонта в заливе покажутся носы кораблей.
«Не плачь, – говорила она, когда другие мамы начинали болеть, и некоторые из них умирали. – Все будет хорошо. Так всегда было и будет».
Я положила свой дневник рядом с маминым, провела пальцами по гравюре с ее портретом и открыла старинный переплет. Я касалась торопливых рукописных строчек и представляла себе, что мама не умерла, а просто отлучилась на несколько дней, чтобы навестить старого клиента, который перебрался из дворца на Золотые острова.
Я закрыла глаза и увидела ее такой, как она была до болезни: с густой огненно-рыжей шевелюрой, кожей нежной, как голубиный пух, с ясными изумрудно-зелеными глазами и озорной улыбкой.
Я перевернула страницу и увидела сложенный листок бумаги, подписанный моим именем. Я развернула его.
Камелия!
Моя дорогая девочка, если ты читаешь это письмо, значит, в твоей жизни начался самый замечательный период, а меня больше нет. В этой книге ты найдешь советы о том, как с честью преодолеть любые испытания. Храни ее. Нам нельзя читать дневники других Прекрасных. Дюбарри это запрещает. Все думают, что он сгорел вместе с моим телом. Но мне нужно, чтобы он был у тебя. Я бы хотела прочитать дневник своей мамы. Возможно тогда я узнала бы больше.
Я оставила тебе метафизическое зеркало, сделанное из магического стекла, добытого на Стеклянных островах. Это зеркало всегда говорит правду. При дворе и в чайных домах ты встретишься с тем, что вещи оказываются не всегда такими, какими ты их видишь. Люди совсем не те, кем представляются. Это зеркало отражает душу. Используй его, когда будешь чувствовать себя потерянной. Проколи свой прекрасный маленький пальчик, урони капельку крови на ручку, и зеркало покажет тебе то, что нужно.
Я люблю тебя, моя малышка. Я всегда буду с тобой. Самое лучшее время моей жизни я провела с тобой.
С любовью,
твоя мама
Я вытерла слезу и достала из кармашка переплета позолоченное зеркало, посмотрелась в него и… не увидела отражения.
– Странно, – пробормотала я.
Миниатюрные изображения роз обвивали рамку и ручку, которую я с легкостью обхватила. Из открывающегося отверстия свисала тоненькая цепочка. По рукоятке и вокруг самого зеркала, как реки и ручейки, разбегались выемки и канавки.
Я достала из ларца иголку. Мне было страшно, но я успокоилась и уколола указательный палец. Появилась маленькая капелька крови. Я приложила палец к самому кончику ручки, и кровь попала в одну из бороздок. Она тут же растеклась, как будто была ниткой, за которую кто-то потянул. Кровь струилась по ручке, поднимаясь все выше и выше, стремясь попасть на стекло. Красная струйка обогнула зеркало и окропила маленькие розы. Цветы покраснели, их шипы удлинились и скрутились, образовав слова: «Кровь за правду».
В зеркале появился мой портрет – идеальный макияж, традиционный пучок Прекрасных, из которого не выбивается ни один волосок, и смеющиеся глаза. Зеркало затуманилось, и изображение на нем сменилось. Красные, полные слез глаза смотрели на меня. Губы дрожали так, будто я вот-вот зарыдаю. На одутловатых коричневых щеках сквозь пудру проступили красные пятна. Мое одиночество напоминало огромную темную тучу.
Из пустого тщеславия я пошла в свою комнату и посмотрела в другое зеркало. Макияж был безупречным. Я заглянула в зеркало, которое держала в руке, и показала ему язык, но мой грустный портрет не исчезал. Я закрыла его рукой, чтобы не чувствовать себя такой несчастной, и перечитала мамино письмо, водя пальцами по строчкам, написанным ее рукой: «Это зеркало отражает душу».
Я вытерла кровь с зеркала и надела цепочку на шею. Холодный металл коснулся моей кожи.
Я продолжила листать мамин дневник. Чего в нем только не было: чернильные рисунки, пятна помады, цветочные лепестки, приклеенные картинки, памфлеты о красоте, курсы спинтрии, схематичные изображения женских тел. Аккуратно записанные списки имен придворных дам, услуг, которыми они воспользовались, их секретов и сложности, которые возникали во время процедур: не поддающиеся удалению бородавки или отсутствующие кости.
Страницы приятно хрустели, когда я изучала прейскурант, действующий в те времена.
Поверхностные изменения
Цвет волос 45
Структура волос 62
Восстановление цвета глаз 30
