Я положила руку Огюсту на грудь и оторвалась от его губ.
– Я не могу, – прошептала я так тихо, что он, скорее всего, и не услышал, а я и сама не осознала, что это правда.
– Это потому, что ты так любишь придворную жизнь? – Он нахмурился и отошел от меня. Я перестала ощущать его тепло и внезапно почувствовала, что очень замерзла.
– Нет, Огюст…
– Мне не нужно было сюда приходить. – Его лицо окаменело. Я потянулась к его руке, но он отстранился.
– Огюст.
Не сказав ни слова в ответ, он бросился вон из комнаты. Глотая слезы, я выбежала за ним в коридор, но его и след простыл. Там стояла одна Марселла с блестящим почтовым шаром с золотыми лентами от королевы.
Я подскочила к ней и достала записку.
Камелия,
сегодня София придет навестить сестру. Я пришлю за тобой завтра.
Ее Величество Королева
46
На следующий день по всему дворцу разносился колокольный звон в честь королевы. Перед Церемонией Оглашения было объявлено о ее болезни. Двор выпустил множество почтовых шаров с соболезнованиями, украшенных маленькими портретами улыбающейся королевы, и словами благодарности за то, что она сделала для королевства во время своего правления. Они хаотично летали по холлам и коридорам, оставляя за собой следы из блесток в форме слез и оглашая округу негромкими писклявыми рыданиями. Весь двор собирали на молитву в Зале Приемов по нескольку раз в день. Сегодняшний день был объявлен днем скорби.
Я ждала хоть записки от королевы, но, получив только платье и вызов от Софии, отправилась в ее покои в сопровождении Реми.
Личная столовая Софии сверкала как бриллиант. Все поверхности были уставлены вазами с зимними цветами. В бокалах для шампанского и вина, фужерах и стаканах плескались напитки всех возможных оттенков. На подносах, заполнявших большой стол, высились башни из осыпанных серебристыми блестками пирожных. Фонари распространяли тепло и светили над нами, как звездочки.
Дворецкий объявил о моем приходе, я оказалась последней из приглашенных гостей.
– Я так рада, что ты смогла присоединиться к моему спонтанному празднику, – сказала София. На ней было черное траурное платье, а на шее сверкало ожерелье из черных бриллиантов. В уложенные в высокую прическу волосы была вставлена камея с изображением ее матери.
– Позвольте мне выразить мои искренние соболезнования в связи с болезнью вашей матери, нашей королевы, – сказала я, низко поклонившись, поцеловала два сложенных пальца и приложила их к груди. Все присутствующие за столом закивали, демонстрируя уважение к умирающей.
Сегодня вечером я буду играть по их правилам.
София кивнула и взмахом руки пригласила меня присоединиться к остальным. Реми вместе с другими стражниками охранял зал. Огюст сидел слева от Софии вместе с красивой рыжеволосой женщиной. По правую руку от Софии я увидела принца Альфреда с едкой усмешкой на губах. Меня передернуло. Мне казалось, что ему запретили появляться при дворе. Когда я проходила мимо, он послал мне воздушный поцелуй. Внутри меня все сжалось от омерзения. Злость, смешавшись с магией, бурлила у меня под кожей.
В сторонке за детским столиком я заметила Элизабет. Она сидела, уткнувшись взглядом в колени, и хмурилась. Фрейлины Софии – Габриэль, Генриэтта-Мари и Клодин – сидели справа от нее. Остальные придворные были мне незнакомы.
Санж сидела за столом вместе со всеми, и София представила своим питомцам нового друга – карликового жирафа, подарок ее матери. Животные ели с фарфоровых тарелочек и разгуливали вдоль стола.
– Камелия? – окликнула меня София. – Ты знакома с леди Георгианой Фабри, матерью Огюста, претендента на мою руку?
– Нет, не знакома, – ответила я. – Приятно познакомиться, моя госпожа.
Ее губы были вытянуты в прямую линию. Взглянув на меня, леди Георгиана кивнула, потом повернулась и что-то шепнула сыну. Я попыталась заглянуть Огюсту в глаза, но он явно избегал моего взгляда.
– А где же еда? – пошутила Клодин, постучав ножом по своей тарелке.
– Соблюдай приличия, – укорила ее Габриэль.
– Мы ждем еще одну гостью, – с улыбкой заявила София. Обернувшись, она сделала знак стражнику, и тот поставил к столу еще один стул.
За столом стали шептаться о загадочной гостье.
– Есть какие-нибудь версии? – спросила София. – Первому, кто угадает, дарю токен на процедуру у Прекрасных.
Габриэль и Генриэтта-Мари предположили, что это известный певец. Остальные стали перечислять самых красивых придворных, про которых писали на этой неделе глянцевые журналы и вестники красоты.
– Она здесь, – объявила София.
Дверь широко распахнулась.
Все повернулись.
Я, раскрыв рот от изумления, увидела Амбер. Ее изумрудно-зеленое платье, плотно облегающее талию, напоминало букет цветов.
– Амброзия Борегард, – объявил дворецкий. – Прибыла по вашему распоряжению, Ваше Высочество.
– Амбер. – Мое сердце мгновенно наполнилось любовью, и я поняла, насколько мне было одиноко без сестры. Я вскочила, побежала к двери и крепко обняла ее.
– Я так скучала по тебе, – прошептала я, уткнувшись ей в шею и волосы.
– Я тоже, – ответила она. Как приятно было слышать ее голос после всего, что случилось! Я чуть не расплакалась.
– Какой сюрприз, не так ли, Камелия? – усмехнулась София.
– Да, Ваше Высочество.
Амбер села рядом со мной. Когда принесли еду, нужно было отпустить ее руку, но я не хотела. Покоя не давали вопросы, которые мне не терпелось ей задать, и одновременно так много хотелось рассказать.
Очень быстро одни блюда сменялись другими: за пикантным кроликом последовали жареная утка и рыба, блюда с овощами и салаты. Я ела только то, что уже пробовали другие, и попросила Амбер следовать моему примеру. Мы с ней словно оказались в замкнутом пространстве. Беседа за столом скользила мимо нас, а мы лишь перешептывались друг с другом.
– Что случилось, когда ты была здесь? – спросила я.
– Я потом расскажу, – ответила она. – Ты слышала что-нибудь об остальных?
– Вот уже несколько дней нет, – сказала я. – Но Эдель…
Она кивнула и приподняла брови в знак того, что поняла.
София постучала по бокалу с шампанским.
– Я хочу сделать заявление.
Все разговоры за столом стихли, и взгляды обратились на принцессу.
– Моя дорогая придворная дама Клодин выходит замуж.
Та в ужасе уронила ложку. Мне стало ее очень жаль.
– Я не могу допустить, чтобы мои придворные дамы увяли, – сказала София. – Я решила перед собственной свадьбой устроить и их судьбу.
